Философ из гаража

 Анастасия КАЛИНИНА
 Геннадий ПОЛЯКОВ

К изобретателю-рационализатору из Щекина – 85-летнему Илье Тарабукину – мы отправились в рамках редакционного проекта под рабочим названием «Нетрадиционное использование гаражей». Но после встречи с пожилым человеком стало понятно, что он заслуживает отдельного материала: настолько далеки его гараж, его история и его жизнь от фотостудий и мебельных мастерских, обычно базирующихся в кооперативных «пеналах» и «ракушках».

…Илья Тарабукин выходит из своего убежища, сильно приволакивая поврежденную ногу, смахивает слезы, выступившие от яркого солнца и нахлынувших эмоций.
– Вы уж извините меня, старого. Сентиментальный я стал, чувствительный, – и жестом изящной руки приглашает пройти в свою мастерскую.
В гараже все как и положено: инструменты, извивы проволоки различных диаметров и расцветок, газеты на растопку печки, сломанные зонтики, учебники по органической химии, очки, за которые последователи молодежной субкультуры стимпанк продали бы душу… На табуретке перед хозяином – желтое, немного сморщенное яблочко, пара стаканчиков.
– Иду в гараж, как в Вифлеем. Я здесь и пью, я тут и ем, – декламирует Тарабукин. Он уже пристроил больную ногу поудобнее и готов к долгому разговору.

Минутка политинформации
Разговоры по душам – это сегодня единственное занятие, которому предается Тарабукин в своем гараже. Когда-то здесь кипела инженерная работа, долгое время мастер делал на продажу лебедки и тележки. Последние пользовались повышенным спросом у местных бабушек, которые возили на них всякую всячину на базар. Сейчас Тарабукин уже «не тянет» производство. Но привычка приходить в гараж осталась. И подсобка стала для пенсионера эдаким открытым клубом, куда заглядывают поболтать его друзья и знакомые.
– Хотя я ничего не значу, но мнение имею! И я полностью за то, что Крым наш. Это правильно, иначе бы там американская база была, – начинает с «наболевшего» Илья Сергеевич.
Потом вздыхает: вот и жена его, и друг Александр Федорович его взгляды разделяют, но некоторые из посетителей гаража – настоящая «контра», горячится Тарабукин.

Как у отца Твардовского подмастерьем был
Если бы вы однажды заглянули на огонек к Тарабукину, то узнали бы, что в свое время он успел поработать подмастерьем у отца самого Твардовского.
– Как я у Трифона работал? Это да, туда-сюда, было дело. Только война закончилась, – вспоминает пожилой мужчина, зачем-то снимает шапку, ерошит пушинки белых волос и надевает головной убор снова.
…В Починковском районе Смоленской области, в деревне Мурыгино, Трифон Твардовский был человеком известным. Потому что – кузнец. Даже малышня знала, что у него можно разжиться полезными штуками: к примеру, колесом на велосипед. За ним и отправился на кузнечный двор году в 45-м маленький Илья.
– Он спрашивает всех: «Ты кто? А ты чей?» На меня: «А этот?» «А это беженец», – отвечают ребята. Тот стал расспрашивать дальше. А потом говорит Твардовский-старший, мол, приходи ко мне, найду колесо. Пришел... – Тарабукин берет отнюдь не МХАТовскую паузу. Просто слезы снова подступили к горлу и мешают говорить. Он вспомнил, как в голодный послевоенный год кузнец накормил его яичницей, зажаренной на наковальне. – Я так покушал, с удовольствием. А потом он позвал меня работать, серпы зубить стамесочкой. Показал, как надо бить – равномерно, аккуратно. Уважаемый он был, и по тем временам отец-Твардовский пил мало. Бывало, пошлет меня за четвертиночкой и только немножко «усугубит». Потом выйдет за кузницу, ляжет под деревце и поет потихоньку: «Трансвааль, Трансвааль, страна моя, ты вся горишь в огне...» Я эту песню больше нигде и не слышал.
Вспоминает Тарабукин, как кузнец про своих сыновей рассказывал. Одним из них, шофером, старик гордился. А Александром-поэтом – не очень, ибо писать стихи – занятие так себе, неуважаемое.

Восход для агронома
Невероятное дело – в годы, когда среднее образование было не у всех, Тарабукин умудрился получить аж три высших! Вначале он поступил в Смоленский техникум электросвязи. Но жить там студенту было решительно не на что, и Илья перевелся в агрономы – в легендарную Тимирязевку, потому что здесь было положено бесплатное питание. Позже Тарабукин получит и экономическое, и техническое образование в Тульском политехе. Но его первым рабочим местом стал колхоз.
– Это было настоящее крепостное право! Паспорта у людей изы­мали, мы ничего не имели. Все отбирали – сдай молоко, яйца, поросенка зарежешь – шкуру тоже сдай… Вот так, туда-сюда, – повторяет привычную присказку Тарабукин и снова ерошит серебристый пух на голове.
Впрочем, в колхозе молодой специалист был на особом счету – как-никак с дипломом. Илью Тарабукина иначе как «агроном» и не звали. Дали старого, но самого умного коня по кличке Восход.
– Мы же в колхозе затемно работать начинали. Поезжу туда-суда, потом прилягу, а его отпускаю. Когда проснусь, начинаю звать – приходит. Ногу в стремя заправляю, она у меня уже больная была. А Восход смотрит, как я – справляюсь? Но я берег его, не гонял сильно…

Провал изобретателя-рационализатора
Еще одна захватывающая история, наряду с рассказами об организации Тарабукиным дополнительного заработка для заключенных, посадке самой лучшей в стране сахарной свеклы и повреждении ноги, – это повествование о том, как он получил третье высшее в тогдашнем Тульском политехе и устроился в ОКБА. Анонсируется история по всем правилам: «Я тебе ща расскажу – и ты ахнешь!»
– Я же в свое время на почетного изобретателя-рационализатора выдвигался, – начинает хозяин. – Изобрел барабан, в котором легко и удобно было наносить покрытие на спицы велосипедов. Производительность увеличилась в разы! Но звание мне не дали, так как беспартийный. Е-кэ-лэ-мэ-нэ...
В одном из журналов прыткий Тарабукин вычитал о ноу-хау – чудесном инжекторном глушителе, который, по уверениям его автора, почти в два раза уменьшал расход бензина в автомобиле. И загорелся Илья Сергеевич этот прибор сделать. Но, несмотря на то что в гараже у него «можно было почти собрать самолет», техническое оснащение для сборки глушителя требовалось особенное.
– Мне подсказали, что идти нужно в ОКБА, возможности там хорошие. Устроился я слесарем третьего разряда, хоть и со всеми моими образованиями. Но главное было зацепиться! Там еще ко мне один энтузиаст прибился… Год мы работаем над этим прибором, другой, а что-то не выходит.
И однажды коллега Тарабукина принес журнал «За рулем», а в нем – опровержение статьи из «Изобретателя-рационализатора». Оказывается, автор глушителя был мошенником и продавал заведомо неработающую схему…
В гараж заглядывает пенсионер с палочкой:
– Ты снова про свой глушитель рассказываешь? – усмехается завсегдатай гаражного клуба.

Розовая жизнь
На прощание Илья Сергеевич показывает самодельную пилу: к огромному, почти неподъемному двигателю приделана пилящая часть. Выглядит предмет жутко, но работает исправно, питаясь током от розетки. При помощи этого инструмента Тарабукин готовит дрова для печки в гараже.
– Отшумела вся жизнь… «Жизнь моя! Иль ты приснилась мне? Словно я весенней гулкой ранью проскакал на розовом коне», – грустнеет перед расставанием с благодарными слушателями гаражный философ. – Но я доволен своими дочками, две их у меня. Внучек – гордость моя, школу с серебряной медалью, МФТИ с красным дипломом окончил, учится в аспирантуре. Хочу еще немножечко пожить, чтобы он женился, и дождаться правнуков…
Тарабукин провожает нас до автомобиля, долго смотрит вслед. И смахивает слезы, выступившие на глазах от слишком яркого весеннего солнца.