Хранители

 Юлия ГРЕЧЕНКОВА
 Елена КУЗНЕЦОВА

«Мы хранители. Нам оставлено», – говорит Нила Талимонова. Пять лет назад ушла из жизни ее старшая дочь Люба, автор «космических». Картин и сказок – для людей всех возрастов. Они сейчас стали экспонатами самодельного музея в селе Свобода Щекинского района.

Дом для картин
Последние 20 лет семья Талимоновых жила в Англии, переезд был вынужденным – Любовь страдала тяжелой формой инсулинозависимого диабета, получив его осложнением после перенесенного в младенчестве гриппа. В 90-е жизненно необходимый ей препарат в России относился к дефицитным товарам.
– Болезнь дочери началась в 70-е, когда синтезированного инсулина, так называемого «человеческого», еще не изобрели, – рассказывает Талимонова. – Позже он широко вошел в обиход, но Любин организм его просто не воспринимал, требовалось лекарство животного происхождения. Мы держались как могли – вели дочку на просроченном препарате, экономили, делали инъекции реже, чем нужно. Я думаю, те годы многие диабетики не пережили… И для нас все отчетливее вырисовывался единственно возможный выход– эмиграция…
Зрение девушки стремительно падало, и в Великобритании она перенесла 4 операции, позволившие ей видеть хоть немного. Она создавала свои полотна, не различая нескольких цветов. В последние годы жизни поле ее зрения в буквальном смысле сузилось, и писать большие картины она уже не могла – только миниатюры.
– Дочка говорила: «порезанные глаза – уже не свои», – вспоминает Нила Леонтьевна.
Вернувшись в Тульскую область в 2013 году, семья построила в сельской местности дом. Часть его – жилая, в другой – галерея, где выставлены картины Любы. Уже заказаны стеклянные витрины, и постепенно музейное пространство разрастется. Экспозицию планируют менять и сделать здесь не просто выставку, а культурный центр. Его официальное открытие назначено на 4 апреля, но первые посетители здесь уже побывали.
Талимонова подходит к окну и отодвигает жалюзи так, чтобы образовалась небольшая щелка:
– Было забавно наблюдать, – английский акцент такой же окающий, как вологодский. – Их издалека было видно: вереница школьников с учителем во главе шли к нашему дому. Дети очень чутки, восприимчивы к искусству. Удивительно, как внимательно они рассматривают полотна, размышляя, что на них изображено…
Родители Любы уверены: пока она творила, своего тяжелого недуга не ощущала. Говорила, что мечтает о домике, где можно «поселить» ее картины. Завещала вернуть их на Родину. Так и произошло.

«Она была – фонтан»
– Студенткой Люба отводила для учебы ночь. Днем же рисовала . Это стало для нее необходимостью, потребностью. Она была – как фонтан, как неиссякаемый источник, – говорит отец Любы Алексей Талимонов, но мог бы и не говорить.
За свою жизнь девушка создала множество сказок и более 600 картин. Писала акварелью, гуашью, маслом, в том числе в технике сырое по сырому, которая предполагает, что полотно должно быть готово за день. При этом художница никогда не использовала эскизов и набросков – так отчетливо представляла будущую работу, что не нуждалась в возможности исправлений и писала сразу в красках. Стоило ей что-то увидеть хотя бы мельком – этот образ она без труда извлекала из памяти и переносила на холст, писать с натуры не было необходимости.
– У меня случалось получить заказ из английского журнала: сроки поджимают, а идей нет, – вспоминает Алексей Владимирович. – Люба спрашивала: «Ты чего так мучаешься?» А потом брала лист бумаги – и из-под ее руки за какие-то минуты выходили пять-шесть набросков. Она спрашивала: «Может, еще?» Ей были не знакомы творческие метания, когда не знаешь, как подступиться к работе.
Озаглавливались все полотна сразу же, как были закончены. Теперь название может служить подсказкой в их понимании. Любу интересовали мифы и легенды, мегалитическая культура – все это нашло отражение в ее работах…
Талимонова знает наизусть стихи дочери, может рассказать о сути и смысле каждой ее картины. Видно, она хорошо ее понимала.
– Последние 10 с половиной лет у Любы начали отказывать почки, – это было последствием общего наркоза при операциях, она жила только благодаря гемодиализу, – рассказывает мать. – По пять часов три дня в неделю пол-литра крови находится вне тела – это тяжелое состояние. Все это время я проводила рядом с дочерью, мы много говорили и стали близки друг другу как никто. Люба писала много стихов в России, но за границей эта способность ее вдруг покинула. Говорила: не пишется мне здесь. Сетовала, что современный английский беден и школьники Шекспира переводят уже со словарем. Сама же она очень рано научилась читать и поглощала книгу за книгой – очень серьезную литературу. Когда в 13 прочла Достоевского, я спросила, не рано ли. Она ответила: рано, но мне же все понятно.
Люба знала возрастную психологию и понимала, для кого пишет и как лучше это делать. В ее сказках – много диалогов и почти нет описаний, их она с успехом заменила иллюстрациями. К последнему своему труду – сказке «Болотный принц», над которой трудилась 10 лет, успела выполнить лишь две.
Родители рассказывают: книги их дочери напечатаны общим тиражом в 500 тысяч экземпляров, частично переведены на английский и немецкий. Все произведения – светлые, добрые. До сих пор Талимоновы получают отзывы от тех, кто вырос на Любиной литературе. Случается, люди переживают, что принадлежавший им томик кто-то «зачитал».

Выставка
на станции «Мир»
– С детства Люба не мыслила мир лишь квартирой, всегда понимала его необъятность. Ее влекли звезды, интересовала астрономия. Когда мы еще жили на Северном Кавказе, просилась с нами в горы – смотреть затмение, хоть и путь был неблизкий, и приходилось оно на ранее утро, – рассказывает Нила Леонтьевна.
Космическими можно назвать все картины Любы, потому что в них – загадочное и глобальное, что не так просто назвать словами, но легко прочувствовать. Потому что многие из них – о загадках нашего мира, таких как мегалитические постройки, например. Но ряд картин изображает именно космические пейзажи, как Люба их себе представляла.
На одной из первых выставок молодой художницы в Москве эти рисунки попались на глаза космонавтам: россиянину Анатолию Соловьеву и французу Мишелю Тонини. Они долго рассматривали работы, а затем попросили познакомить их с автором. То, что произошло потом, с трудом укладывается в голове. Это был 1992 год, когда состоялся советско-французский полет и три рисунка космонавты взяли с собой на орбиту. Один выносили даже в открытый космос, и сейчас, если присмотреться, можно заметить, что он испещрен маленькими дырочками – пробит частицами метеоритов. По возвращении экипаж пригласил Талимонову в Звездный городок, где ей вернули ее картины – со штампами орбитальной станции «Мир» и своими автографами.
После 10-й Конгресс ассоциации космических полетов  наградил девушку дипломом «Царь-колокол» за вклад в развитие школы космизма. Таких же были удостоены исследователь Жак-Ив Кусто и писатель-фантаст Иван Ефремов.
– Ее творчество можно воспринимать не как полет фантазии, а как научные гипотезы, – считает мама Любы. – К примеру, сказку об одиннадцати, а не девяти планетах в Солнечной системе. Кто знает, может, так оно и есть?