Общество
Оборона, о которой мы знаем не всё
Сергей МИТРОФАНОВ,
Андрей ЖИЗЛОВ
76 лет назад в эти дни Тула ожесточенно и героически отбивалась от немецких атак, а изрядная часть нашего региона была оккупирована. О том, как туляки не сдались врагу, сказано много. В память о тех великих днях мы вспоминаем несколько эпизодов осени и зимы 1941 года.
Черные дела Германа Шварца
Вплоть до конца девяностых многим местным историкам казалось, что тема обороны Тулы изучена вдоль и поперек и что все наработки по ней давным-давно опубликованы в сборниках документов и газетах. Мы же считаем, что если дальше полок с книжками, изданными еще в советские времена, не смотреть, то, конечно же, ничего нового о событиях 41-го и не узнаешь. Не забывайте, что на дворе уже давно век Интернета, да и поисковики приоткрыли массу тайн. Центральный архив Министерства обороны РФ регулярно выкладывает в Сеть наградные листы соотечественников, данные о потерях, журналы боевых действий, трофейные документы… Среди последних – дневник Германа Шварца.
Вот, например, что этот военнослужащий вермахта писал 3 декабря 1941 года: «Около Епифани нас использовали для окружения. В окружении находились три полностью укомплектованные дивизии, привезенные сюда с Дальнего Востока. Летчики стали снова активными. Откуда красные достают свои бомбы? Один раз мы занимали предмостное охранение у Дона. Мы находились в одной деревне в составе двух взводов. За два дня сожрали свинью весом в 2 центнера. Партизанская война усиливается. Наконец-то берутся за это железной рукой. Уже давно пора. У меня одно сознание: я вспомнил о смерти Эрвина. Неужели я тоже так останусь лежать на поле? Поэтому я заранее отдаю возмездие в десятикратном размере. Я так озлоблен против этой презренной сволочи, что бы мог их совершенно истребить. Однажды я стоял на посту. В 2.30 ночи выскочила одна женщина на дорогу, несмотря на то что им известно, что каждый, кто появляется на дороге после наступления темноты, расстреливается на месте. На мой вопрос она ответила, что несет воду для немецких солдат, находящихся в ее доме. Когда я хотел проверить это обстоятельство, то она закрыла дверь перед самым моим носом и вместе с остальными жильцами подпирала ее. Мне удалось вовремя вставить свою ногу в дверь. Силой я ворвался в дом. Ясно, что в этом доме не было никаких солдат. Эта женщина отказалась пойти в комендатуру, и я тут же расстрелял ее. Через 15 минут я хотел вторично проверить этот дом, но он был замкнут. Мне не открывали. Я тут же поджег его. На попытки прорваться через дверь я ответил выстрелом из своего пулемета-пистолета. Так сгорело все это отродье – в доме были еще 6 человек. Я уверен, что если бы все так поступали, то партизанская война скоро исчезла бы. Страх перед немецким солдатом должен быть больше, чем страх перед комиссаром. Тогда было бы покончено с партизанами».
За Толстого!
Военный корреспондент из Липецка Иван Нарциссов вспоминал об одном командире артиллерийской батареи, который, паля по немецким оккупантам, кричал не «Огонь!», а «За «Анну Каренину»!», «За «Войну и мир»!» И этот мстительный жар неудивителен: у Красной Армии был веский повод поквитаться с фрицами и за Льва Толстого, и за всех его героев.
30 октября немцы, наступая на Тулу с юга, оккупировали Ясную Поляну. К тому времени из музея уже вывезли часть экспонатов, находившихся в доме писателя: 110 ящиков упаковали спешно, всего за несколько дней, и отправили в Томск ‒ там они и находились до конца войны.
1 ноября в доме Толстого объявился Гейнц Гудериан, чья танковая армия наступала на Тулу. Музейные реликвии его не привлекли ‒ видимо, генерал решил просто оставить здесь след немецкого сапога. И это было только началом. Уже в первые дни ноября немцы превратили Ясную Поляну в вертеп. В доме Волконского разместился госпиталь, на верхнем этаже дома Толстого ‒ общежитие для офицеров. Тут же устроили парикмахерскую, обувную мастерскую, казино. Воины «высшей расы» топили печь книгами и архивными документами, картами, старинной мебелью.
«Работники музея предлагали им дрова, но солдаты смеялись в ответ: «Нам дрова не нужны. Мы сожжем все, что осталось от вашего Толстого», ‒ вспоминал военачальник Павел Белов.
Незваные гости выискивали в шкафах одежду для собственного утепления, растащили белье сына Толстого Сергея Львовича. Изрезали ножом диван писателя. Ради потехи выпустили в доме курицу и палили по ней, упражняясь в стрельбе. Рисовали на стенах пошлые рисунки, загадили все окружающее мусором. Одновременно рядом с могилой Толстого хоронили немецких солдат ‒ хотя вокруг было полно более удобных мест.
И вот ведь что интересно: красноармейцы, которых немецкая пропаганда рисовала необразованными и бескультурными, во время пребывания в Ясной Поляне бережно относились к зданиям и вещам, интересовались у сотрудников музея биографией и бытом писателя, ходили к могиле Толстого.
Гитлеровцы планировали провести в Ясной Поляне всю зиму ‒ взятие Тулы явно затягивалось. Но вместо этого 14 декабря они, отступая под ударами Красной Армии с трех сторон, подожгли усадьбу, школу, учительский дом, больницу. На помощь пришли сотрудники музея и жители деревни ‒ в течение нескольких часов с огнем удалось справиться.
Позже выяснилось, что немцы уничтожили и украли 99 экспонатов, а испортили еще 19. Примечательно, что Гудериан попытался обелить своих головорезов в мемуарах.
«Мы поселились в музее, мебель и книги перенесли в две комнаты и двери их опечатали. Мы пользовались самодельной мебелью из простых досок, печь топили дровами из леса. Ни один предмет мебели мы не сожгли, ни одну книгу или рукопись мы не трогали. Все советские утверждения послевоенного времени являются выдумками. Я сам посещал могилу Толстого. Она была в хорошем состоянии. Ни один солдат ее не трогал. Когда мы уходили, все оставалось в таком же состоянии, как и до нас. Послевоенная грубая пропаганда без всякого основания назвала нас варварами. Многие свидетели могли бы подтвердить наши слова», ‒ писал он в мемуарах. Это была настолько откровенная геббельсовщина, что ее в новых переводных изданиях вымарали.
О бесчинствах немцев в Ясной Поляне рассказывают очерки и документы, есть кинохроника и ряд фотоснимков, по которым можно составить впечатление. Есть дневниковые записи сотрудников музея – брата и сестры Александра и Марии Щеголевых. Так что у того офицера был повод бить из пушек по врагу и за «Войну и мир», и за «Анну Каренину». Артиллерист Лев Толстой был бы с ним полностью согласен.
Фотоистория в двух томах
Немало всевозможных немецких отчетов и сводок переводит для туляков и вводит в научный оборот исследователь Алексей Кислицын, проживающий, кстати, в Германии. Причем делает он это абсолютно безвозмездно! Похожей работой занимается сегодня и краевед Александр Яковлев, круг интересов которого – Сталиногорск и его окрестности. На сайте stalinogorsk.ru он разместил уже сотни статей и фотографий. Он занимается и переводами, и поиском архивных документов… Не так давно наш земляк связался с человеком, который ведет летопись немецкого 35-го танкового полка 4-й танковой дивизии. Имя его – Ханс-Юрген Цайс. Он предоставил несколько уникальных снимков – в том числе редкое фото Косой Горы, сделанное в ноябре 1941 года.
Кстати, о фотографиях. Уже несколько лет другой тульский краевед Владимир Щербаков по-хорошему одержим идеей издания альбома сохранившихся снимков Тулы фронтовой поры. Его поддерживает и заведующая Тульским военно-историческим музеем Ирина Авдюшкина. Она предлагает выпустить в ближайшие годы двухтомник. В первый том планируется включить снимки непосредственно периода обороны Тулы, а во второй – все, что связано с трудовой деятельностью врачей, селян, шахтеров, актеров, оружейников… На страницы наверняка попадут и любопытные экспонаты «сороковых, роковых», которые хранятся в фондах музеев региона: это и солдатское снаряжение, и награды, и даже бомбы – не так давно в Тульском военно-историческом музее на всеобщее обозрение выставили корпус неразорвавшейся авиационной «фугаски», масса которой – 500 кило! Между прочим, самолеты люфтваффе сбрасывали смертоносный груз на оружейную столицу и в 1943 году! Иные специалисты считают, что не все бомбы тогда взорвались, часть из них, например, может лежать на дне реки Упы. А как активно работала германская авиаразведка: в наши дни можно найти в Интернете фото Венева, Плавска, Сталиногорска, Ефремова и других городов, сделанные вражескими экипажами. И это – еще одно направление изучения истории области в сороковые годы.
Современные историки убеждены: необходимо составить общий каталог музейных ценностей, связанных с Великой Отечественной войной, будь то в формате фотосборников или же в электронном виде. Ведь зачастую в киреевских, белевских или воловских фондах хранятся уникальнейшие экспонаты, о которых знают лишь единицы. Считается, что давно уже ничего туляки туда не приносят. Но это не так.
– Как раз об этом расскажу сейчас, – улыбается Ирина Авдюшкина. – В начале ноября житель Тулы Николай Фролов принес нам немецкий микроскоп. Вот как предмет попал в нашу область. В декабре 1941 года в деревне Поветкино Веневского района германский солдат выменял микроскоп на две бутылки самогона у местной жительницы. А Фролов – дальний родственник этой женщины. Предположительно в этой деревне стояли химические или ветеринарные части вермахта.
Андрей ЖИЗЛОВ
76 лет назад в эти дни Тула ожесточенно и героически отбивалась от немецких атак, а изрядная часть нашего региона была оккупирована. О том, как туляки не сдались врагу, сказано много. В память о тех великих днях мы вспоминаем несколько эпизодов осени и зимы 1941 года.
Черные дела Германа Шварца
Вплоть до конца девяностых многим местным историкам казалось, что тема обороны Тулы изучена вдоль и поперек и что все наработки по ней давным-давно опубликованы в сборниках документов и газетах. Мы же считаем, что если дальше полок с книжками, изданными еще в советские времена, не смотреть, то, конечно же, ничего нового о событиях 41-го и не узнаешь. Не забывайте, что на дворе уже давно век Интернета, да и поисковики приоткрыли массу тайн. Центральный архив Министерства обороны РФ регулярно выкладывает в Сеть наградные листы соотечественников, данные о потерях, журналы боевых действий, трофейные документы… Среди последних – дневник Германа Шварца.
Вот, например, что этот военнослужащий вермахта писал 3 декабря 1941 года: «Около Епифани нас использовали для окружения. В окружении находились три полностью укомплектованные дивизии, привезенные сюда с Дальнего Востока. Летчики стали снова активными. Откуда красные достают свои бомбы? Один раз мы занимали предмостное охранение у Дона. Мы находились в одной деревне в составе двух взводов. За два дня сожрали свинью весом в 2 центнера. Партизанская война усиливается. Наконец-то берутся за это железной рукой. Уже давно пора. У меня одно сознание: я вспомнил о смерти Эрвина. Неужели я тоже так останусь лежать на поле? Поэтому я заранее отдаю возмездие в десятикратном размере. Я так озлоблен против этой презренной сволочи, что бы мог их совершенно истребить. Однажды я стоял на посту. В 2.30 ночи выскочила одна женщина на дорогу, несмотря на то что им известно, что каждый, кто появляется на дороге после наступления темноты, расстреливается на месте. На мой вопрос она ответила, что несет воду для немецких солдат, находящихся в ее доме. Когда я хотел проверить это обстоятельство, то она закрыла дверь перед самым моим носом и вместе с остальными жильцами подпирала ее. Мне удалось вовремя вставить свою ногу в дверь. Силой я ворвался в дом. Ясно, что в этом доме не было никаких солдат. Эта женщина отказалась пойти в комендатуру, и я тут же расстрелял ее. Через 15 минут я хотел вторично проверить этот дом, но он был замкнут. Мне не открывали. Я тут же поджег его. На попытки прорваться через дверь я ответил выстрелом из своего пулемета-пистолета. Так сгорело все это отродье – в доме были еще 6 человек. Я уверен, что если бы все так поступали, то партизанская война скоро исчезла бы. Страх перед немецким солдатом должен быть больше, чем страх перед комиссаром. Тогда было бы покончено с партизанами».
За Толстого!
Военный корреспондент из Липецка Иван Нарциссов вспоминал об одном командире артиллерийской батареи, который, паля по немецким оккупантам, кричал не «Огонь!», а «За «Анну Каренину»!», «За «Войну и мир»!» И этот мстительный жар неудивителен: у Красной Армии был веский повод поквитаться с фрицами и за Льва Толстого, и за всех его героев.
30 октября немцы, наступая на Тулу с юга, оккупировали Ясную Поляну. К тому времени из музея уже вывезли часть экспонатов, находившихся в доме писателя: 110 ящиков упаковали спешно, всего за несколько дней, и отправили в Томск ‒ там они и находились до конца войны.
1 ноября в доме Толстого объявился Гейнц Гудериан, чья танковая армия наступала на Тулу. Музейные реликвии его не привлекли ‒ видимо, генерал решил просто оставить здесь след немецкого сапога. И это было только началом. Уже в первые дни ноября немцы превратили Ясную Поляну в вертеп. В доме Волконского разместился госпиталь, на верхнем этаже дома Толстого ‒ общежитие для офицеров. Тут же устроили парикмахерскую, обувную мастерскую, казино. Воины «высшей расы» топили печь книгами и архивными документами, картами, старинной мебелью.
«Работники музея предлагали им дрова, но солдаты смеялись в ответ: «Нам дрова не нужны. Мы сожжем все, что осталось от вашего Толстого», ‒ вспоминал военачальник Павел Белов.
Незваные гости выискивали в шкафах одежду для собственного утепления, растащили белье сына Толстого Сергея Львовича. Изрезали ножом диван писателя. Ради потехи выпустили в доме курицу и палили по ней, упражняясь в стрельбе. Рисовали на стенах пошлые рисунки, загадили все окружающее мусором. Одновременно рядом с могилой Толстого хоронили немецких солдат ‒ хотя вокруг было полно более удобных мест.
И вот ведь что интересно: красноармейцы, которых немецкая пропаганда рисовала необразованными и бескультурными, во время пребывания в Ясной Поляне бережно относились к зданиям и вещам, интересовались у сотрудников музея биографией и бытом писателя, ходили к могиле Толстого.
Гитлеровцы планировали провести в Ясной Поляне всю зиму ‒ взятие Тулы явно затягивалось. Но вместо этого 14 декабря они, отступая под ударами Красной Армии с трех сторон, подожгли усадьбу, школу, учительский дом, больницу. На помощь пришли сотрудники музея и жители деревни ‒ в течение нескольких часов с огнем удалось справиться.
Позже выяснилось, что немцы уничтожили и украли 99 экспонатов, а испортили еще 19. Примечательно, что Гудериан попытался обелить своих головорезов в мемуарах.
«Мы поселились в музее, мебель и книги перенесли в две комнаты и двери их опечатали. Мы пользовались самодельной мебелью из простых досок, печь топили дровами из леса. Ни один предмет мебели мы не сожгли, ни одну книгу или рукопись мы не трогали. Все советские утверждения послевоенного времени являются выдумками. Я сам посещал могилу Толстого. Она была в хорошем состоянии. Ни один солдат ее не трогал. Когда мы уходили, все оставалось в таком же состоянии, как и до нас. Послевоенная грубая пропаганда без всякого основания назвала нас варварами. Многие свидетели могли бы подтвердить наши слова», ‒ писал он в мемуарах. Это была настолько откровенная геббельсовщина, что ее в новых переводных изданиях вымарали.
О бесчинствах немцев в Ясной Поляне рассказывают очерки и документы, есть кинохроника и ряд фотоснимков, по которым можно составить впечатление. Есть дневниковые записи сотрудников музея – брата и сестры Александра и Марии Щеголевых. Так что у того офицера был повод бить из пушек по врагу и за «Войну и мир», и за «Анну Каренину». Артиллерист Лев Толстой был бы с ним полностью согласен.
Фотоистория в двух томах
Немало всевозможных немецких отчетов и сводок переводит для туляков и вводит в научный оборот исследователь Алексей Кислицын, проживающий, кстати, в Германии. Причем делает он это абсолютно безвозмездно! Похожей работой занимается сегодня и краевед Александр Яковлев, круг интересов которого – Сталиногорск и его окрестности. На сайте stalinogorsk.ru он разместил уже сотни статей и фотографий. Он занимается и переводами, и поиском архивных документов… Не так давно наш земляк связался с человеком, который ведет летопись немецкого 35-го танкового полка 4-й танковой дивизии. Имя его – Ханс-Юрген Цайс. Он предоставил несколько уникальных снимков – в том числе редкое фото Косой Горы, сделанное в ноябре 1941 года.
Кстати, о фотографиях. Уже несколько лет другой тульский краевед Владимир Щербаков по-хорошему одержим идеей издания альбома сохранившихся снимков Тулы фронтовой поры. Его поддерживает и заведующая Тульским военно-историческим музеем Ирина Авдюшкина. Она предлагает выпустить в ближайшие годы двухтомник. В первый том планируется включить снимки непосредственно периода обороны Тулы, а во второй – все, что связано с трудовой деятельностью врачей, селян, шахтеров, актеров, оружейников… На страницы наверняка попадут и любопытные экспонаты «сороковых, роковых», которые хранятся в фондах музеев региона: это и солдатское снаряжение, и награды, и даже бомбы – не так давно в Тульском военно-историческом музее на всеобщее обозрение выставили корпус неразорвавшейся авиационной «фугаски», масса которой – 500 кило! Между прочим, самолеты люфтваффе сбрасывали смертоносный груз на оружейную столицу и в 1943 году! Иные специалисты считают, что не все бомбы тогда взорвались, часть из них, например, может лежать на дне реки Упы. А как активно работала германская авиаразведка: в наши дни можно найти в Интернете фото Венева, Плавска, Сталиногорска, Ефремова и других городов, сделанные вражескими экипажами. И это – еще одно направление изучения истории области в сороковые годы.
Современные историки убеждены: необходимо составить общий каталог музейных ценностей, связанных с Великой Отечественной войной, будь то в формате фотосборников или же в электронном виде. Ведь зачастую в киреевских, белевских или воловских фондах хранятся уникальнейшие экспонаты, о которых знают лишь единицы. Считается, что давно уже ничего туляки туда не приносят. Но это не так.
– Как раз об этом расскажу сейчас, – улыбается Ирина Авдюшкина. – В начале ноября житель Тулы Николай Фролов принес нам немецкий микроскоп. Вот как предмет попал в нашу область. В декабре 1941 года в деревне Поветкино Веневского района германский солдат выменял микроскоп на две бутылки самогона у местной жительницы. А Фролов – дальний родственник этой женщины. Предположительно в этой деревне стояли химические или ветеринарные части вермахта.
Другие новости
