Самый русский китаец

Его мать – маньчжурка, отец – китаец, а зовут его очень по-русски – Валентин Дмитриевич Путилин. Жил в деревне, работал на железной дороге, на заводах, но чистоте его речи можно позавидовать. Жизнь, мягко говоря, не баловала, а однажды подарила ему встречу с настоящим православным святым. Когда я вхожу в захламленную холостяцкую квартирку этого 82-летнего человека, на экране телевизора мелькают такие привычные анонсы канала «Дискавери».

На краю империи
Будучи ребенком, его мать бежала с родными из деревни в Маньчжурии. Спасались они от русских казаков – в Китае тогда бушевало восстание «боксеров». Непокорных усмиряли Европа, Америка, Россия – на то и были посланы в Маньчжурию казаки.
Один из них заметил пятилетнюю девочку, прятавшуюся в поле гаоляна (разновидность сорго): ночью малышка потеряла родных и скиталась по окрестностям.
Беглянку доставили в Благовещенск – на окраину тогдашней империи. Здесь маньчжурку Юн Сян удочерил русский присяжный поверенный Валериан Путилин. Крестили ее с именем София. Все складывалось хорошо, пока в семье не появились родные дети. Софии пришлось перебраться на кухню барского дома. Она стала кухаркой, домоправительницей, даже нянькой малышам, которые – чего скрывать – заняли ее место. Она все терпеливо сносила. И даже помогала приемной семье продуктами, когда во время Первой мировой войны на Дальнем Востоке случился голод.
В ту пору София уже жила самостоятельно, нашла работу, вышла замуж. Отец нашего героя был врачом традиционной китайской медицины, разбирался в травах, умел готовить лекарства. Но это не спасло первенца, появившегося в семье, а позже и самого доктора – до рождения Валентина в 1931 году он не дожил. Мальчик получил русские фамилию и имя, а отчество ему досталось от крестного. Крестины прошли в Харбине, позже мать и сын обосновались в Шанхае.
Отец Иоанн
Мама работала кухаркой, в основном у русских эмигрантов. Где работала, там и жила – своего дома не было. Настал момент, когда ей пришлось на время отдать сына в русский приют, созданный епископом Шанхайским Иоанном (Максимовичем). И мог ли тогда подумать пятилетний мальчик, в отчаянии глядящий вслед матери, что его ожидает встреча, о которой он будет помнить всю жизнь?
– Это полусиротское существование невозможно забыть. Тебя окружают люди, которым ты не нужен, и они тебе не нужны. Всякие у нас были воспитанники, старшие младших иногда лупили, воровство случалось. Но с отцом Иоанном все казалось не таким тяжелым, – рассказывает Валентин Дмитриевич. – Он был прозорливым. У него всегда с собой были Святые Дары (измененные божественной благодатью хлеб и вино, которыми причащают за литургией. – Авт.). Мы, приютские, бывало, идем за ним, а он останавливается и «берет направление». Приходим или на квартиру, или в больницу. А там разные люди лежат – и христиане, и нет. Так он, если чувствовал, что человеку плохо, всем Дары давал. И многие потом по его молитвам приходили в православие.
В 1937 году началась война с Японией. Мы, воспитанники, могли в любой момент погибнуть. Владыка Иоанн послал к нам священника дежурить, чтобы тот мог чаще причащать нас.
Однажды мать попала в больницу. А куда, в какую, я не знал. Пришел к владыке. Точно не скажу, сколько больниц мы в этот день обошли, но то была бесконечная вереница палат и коек, где лежали такие заморыши… И всех Иоанн благословлял. Наконец и мама нашлась.
О нем в Шанхае ходили легенды. Его все знали – однажды я попал во французский госпиталь, и, когда сказал, что я с ним знаком, ко мне сразу стали лучше относиться.
В последний раз встретил его, когда мы с матерью уезжали в Советский Союз. Я на тот момент уже давно не жил в приюте. Так вот мы собрали пожитки, наняли велорикшу, поехали в порт. Смотрим – владыка Иоанн стоит на тротуаре. Мы вышли из рикши, подошли под благословение. Наверное, не только мы по этой улице уезжали, вот он там и стоял. А может, по своей прозорливости, ждал именно нас.
Поближе к Москве
О шанхайском периоде жизни Валентин Дмитриевич любит вспоминать, рассказывать новые подробности. А вот о том, что происходило после переезда в СССР в 1947 году, говорит без особой охоты. Ну, были порт Находка, путешествие в теплушках до Сталинска (Новокузнецка), получение гражданства, потом весть о том, что дочь того самого присяжного поверенного Путилина Ангелина живет в Тульской области, и, наконец, переезд сюда, в центр России, поближе к Москве. А точнее – в деревню при станции Сумароково в Плавском районе.
Тут Валентин трудился на железной дороге, в огородной бригаде колхоза, помощником комбайнера, снова на «железке». Выхлопотал комнату в Туле – комиссия, прибывшая его стараниями в Сумароково, ахнула: как же так – люди спят на нарах, под которыми хранится картошка!
Хотелось учиться, но окончил только вечернюю школу – на занятиях в техникуме слипались глаза после заводской смены. Поработал Валентин Дмитриевич на нескольких тульских заводах, получил орден Трудовой Славы третьей степени и звание ветерана труда.
…Кажется, он до сих пор переживает, что не был с матерью в последние часы ее жизни. Отвез Софию Валериановну в хорошую подмосковную больницу лечиться от туберкулеза и, поскольку она чувствовала себя нормально, уехал в отпуск. Получив телеграмму, тут же вернулся, но не успел – Софию-Юн Сян уже похоронили. Далеко-далеко от полей гаоляна.

Встреча
Сейчас Валентин Дмитриевич живет в «однушке» на окраине Заречья. Надо бы написать «одиноко живет». Но это как-то не про него. Ну, во-первых, ходит в храм, где его все знают и он тоже всех знает.
Еще лет семь назад Путилина можно было встретить в Тульском педагогическом университете – он возил журнал «Китай», на который регулярно подписывается, студентам – представителям этой страны. Сейчас ему не до поездок: из-за проблем со здоровьем он оказался фактически запертым дома.
Но и тут Валентин Дмитриевич умудряется притягивать людей. За ним ухаживают соседи – молодая пара Александр и Юлия, которые взяли на себя все заботы – питание, лечение, уборку. Провели кабельное телевидение (по нему он и смотрит то самое «Дискавери»). Кроме того, его навещают знакомые. С каждым из посетителей он обязательно найдет о чем поговорить. Карие глаза-щелочки при этом всегда довольно улыбаются: «Ну вот, собирается вокруг меня хорошее общество». Этим дедуля, похоже, гордится куда больше, чем своим орденом.
…Осенью 2012 года в Тулу привозили мощи святителя Иоанна – Шанхайского и Сан-Францисского чудотворца. Спустя почти 70 лет после расставания произошла их встреча.
– Я однажды спросил владыку: «Что мне сказать о вас людям, когда вы умрете?» – «Скажи: я умер, но все-таки я живой!», – вспоминает Путилин. – Мне первому посчастливилось услышать из его уст эту фразу.
…Время меняет названия городов и деревень, уничтожает старые и возводит новые здания, рисует на лицах людей морщины и уводит нас туда, откуда никто не возвращался. Но при этом оно стирает сиюминутное, а в сухом остатке сохраняет верность людей друг другу, доброту, умение смотреть на жизнь с интересом и надеждой.
Татьяна МОТОРИНА