Общество

09:01, 15 августа 2014

Верим, что найдутся родители

Юлия ГРЕЧЕНКОВА
Геннадий ПОЛЯКОВ

Одоевский детский дом предназначен для умственно отсталых детей. За 25 лет, что существует заведение, отсюда не забрали еще ни одного ребенка. Но его сотрудники не теряют надежды, что это все-таки произойдет.


Света
– Детский дом, мой милый дом, – чистым высоким голосом поет семнадцатилетняя Света.
Она вообще любит петь. Из 109 здешних воспитанников эта девушка единственная, кто учится в обычной школе. Остальным дают уроки счета, письма, рисования, но никогда не дадут аттестат или справку об образовании. Они не смогут освоить школьную программу. В их медицинских картах значатся пугающие диагнозы: синдром Дауна, ДЦП, умственная отсталость.
На общем фоне Света, которая не может ходить, смотрится нормальным, почти здоровым ребенком. Несколько лет назад ей предлагали сделать операцию, которая помогла бы исправить изъян, поставить девочку на ноги. Но хирургическое вмешательство стоило дорого, такой суммы у детдома не оказалось. А сейчас, кажется, уже слишком поздно. Когда сотрудники учреждения заговаривают об этом, жизнерадостная Света разом меняется в лице. Я спрашиваю девушку, о чем она мечтает, ожидая услышать: «Бегать». А она говорит: «Спеть на большой сцене». И снова растягивает губы в улыбке.
В Одоевском детдоме два отделения: реабилитации и милосердия. Название первого ясно указывает на его назначение. Во втором лежат самые тяжелые, те, кто не может сам позаботиться о себе. Отличительная черта учреждения в том, что, даже после того как его подопечным исполняется 18 лет, они остаются здесь. Места и ресурсов для этого хватает.
Сюда почти не попадают прямиком из семей. Чаще детей присылают из интернатов и коррекционных школ, когда становится понятно, что они необучаемы. У многих длинный «маршрутный лист».
– Передавать ребенка вот так из рук в руки – все равно что цветок, едва он укоренится, пересаживать, – замечает социальный педагог Ольга Илюшина.

Экспертиза на «нормальность»

Ни одного ребенка отсюда не забрали в семью. Случаи «смотрин» тоже единичны.
– Женщина как-то интересовалась нашей Светой, – говорит Илюшина. – Уже под вечер приехала из Тулы, попросила девочку к ней позвать. Но на этом все. Только звонит ей иногда, спрашивает, как дела. Наших детей пока не усыновляли, но у нас есть чему порадоваться…
Педагог имеет в виду нескольких ребят, «восстановивших дееспособность». За этой странной формулировкой кроется вот что. Когда-то ребенку вынесли вердикт – сам за себя отвечать не может. Для кого-то это приговор на всю жизнь: тяжелое поражение интеллекта не позволит окончить школу, жить самостоятельно. У других есть шанс, но надо только чтобы с ними занимались специалисты, учили тому, что когда-то было упущено родителями.
– Если мы чувствуем, что ребенок готов, то отправляем его на психолого-медико-педагогическую экспертизу, – продолжает Илюшина. – Делают ее в Петелине, стационарно.
Недавно такую процедуру прошел Саша. Специалисты постановили: с парнем все в порядке. Теперь он живет самостоятельно, работает в детдоме. У Саши тут брат и две сестры. Семья воссоединилась совсем недавно, когда одну из девочек забрали сюда из Северо-Агеевской коррекционной школы.
Та же история с Наташей, она сейчас работает санитаркой. Ждет своей очереди на получение квартиры, как только это произойдет – переедет туда.
И еще – Коля, он помогает по кухне. Попал в сиротское учреждение семилетним. Сначала не умел ходить, только ползал – неловко, боком, из-за искривленного позвоночника. Мать, пропадая на несколько дней, оставляла мальчика и его сестру-грудничка одних. Мальчик, который даже на ноги не мог подняться, кормил младенца как умел: к примеру, разводил муку в воде и давал ей эту «болтушку».
– Мы верим, что кого-то из наших детей все же заберут в семью, – говорит Илюшина. – Свои родители одумаются или найдутся те, кто захочет усыновить. В местном отделении соцзащиты разместили стенд с фотографиями воспитанников и еще сделали альбом. Звонили в газеты. Но везде было глухо…

Вася

– Вася не говорит и почти не слышит, – наклоняется ко мне воспитатель Борис Даниличев. – Но ты пойди пообщайся с ним, сама увидишь, как это происходит.
Как, думаю я, можно общаться с глухонемым парнем, если тут нет сурдопереводчика. Но он меня уже заметил, сидит, улыбается. Вася складывает оригами.
– Что это будет?
Парень делает жест, мол, подожди немного, и знаками заговаривает с мальчиком у противоположной стены. Тот в ответ рисует пальцем что-то в воздухе, а потом обращается ко мне:
– Деда Мороза. И ничего, что сейчас лето, жара, как раз к Новому году успеет несколько фигурок сложить.
Вася Чекменев и Вова Филимонов выросли вместе в этом детском доме. Они дружат уже 15 лет и придумали свой собственный бессловесный язык. Классическому научиться было негде. Все началось с того, что маленький Вася стал пытаться жестами описывать характер и внешность сотрудников. Чтобы изобразить бывшего директора, крепко стискивал ладони – дескать, настоящий мужик приходил, руки всем жал. Воспитателя Бориса Даниличева показывает, картинно демонстрируя бицепс, – спортсмен. Социальный педагог – движения пальцев, будто по клавиатуре стучат: она постоянно что-то печатает. Сейчас пацаны могут «болтать» на любые темы. Даниличев поначалу пытался выучить эту азбуку, но потом оставил затею.
– В этом парне что-то удивительное есть, – замечает он. – Я точно знаю, что он умеет читать. Он понимает все, что я ему говорю, хоть и не слышит. И может любую технику починить – сотовые телефоны, утюги. Покрутит в руках, изучит и исправит. Я всю жизнь с детьми проработал, чего только не видел, но такого – никогда.

Осуждению не подлежат

Настоящих сирот – детей, чьих родственников нет в живых, – тут всего четырнадцать. Остальные – сироты при живых родителях. Это звучит страшно, но такое казенное детство – возможно, единственный выход для них.
Глубоко больному ребенку, который не может сам поесть, одеться, принять лекарство, нужно круглосуточное внимание. Мать должна оставить работу и всю себя отдать только ему. В реальной жизни такой идеальной жертвенности нет места. Потому что кто-то должен зарабатывать деньги. И еще потому, что в семье могут быть и другие дети, о которых надо заботиться, ставить на ноги.
– К одному из мальчиков, что у нас воспитываются, постоянно приезжает мама, – рассказывает и. о. директора Наталья Пименова. – Она прижимает его к груди, плачет и шепчет его имя. Она любит сына, и если бы была хоть малейшая возможность, никогда бы не оставила.
Но у мальчика умственная отсталость и приступы эпилепсии. Почти сразу после его рождения из семьи ушел отец со словами: «Я не могу этого вынести, жена целыми днями смотрит на ребенка и рыдает». Женщина осталась одна с двумя маленькими детьми. Ждать помощи не от кого, она должна работать, чтобы прокормить семью…
– Мы не можем осуждать родителей, отдавших чад в детдом. Чисто по-человечески не можем, – в сердцах говорит Пименова.
0 комментариев
, чтобы оставить комментарий

Ранее на тему

На эту же тему