Общество

13:54, 05 октября 2021

Всё остальное в тени, ну извини

«Какой у нас сейчас урок?»

«Технология»

«Ой-ё, бежим, нельзя опаздывать! Кирдык будет!»

Приходить вовремя, обязательно подготовленными, с выполненной «домашкой» – правила эти как непреложный обет знает и соблюдает каждый у кого урок, большинству памятный как «труд», вела когда-то или преподаёт теперь Елена Брыкова – гроза любого, кто посмеет усомниться в нужности и важности этой учебной дисциплины.

Елена Васильевна ни одно десятилетие разрушает сложившиеся стереотипы о том, что тут можно не готовиться, филонить, отдыхать и даже ничего не делать, доказывая: исключения из правил бывают. И жёсткие. Попробуй, скажи ей, что «технология» – это не предмет. Впрочем, поддавшись массовому заблуждению, такие находились.

– Труд не предмет? Да это жизненно важная, необходимая дисциплина. Окончив школу, ты можешь забыть химию с географией, но как помыть тарелку, как обращаться с ножом, вилкой, иголкой, как зашить, пришить, как и где нужно себя вести… – негодует педагог, слушая которого, на ум приходят строки из ироничной песни Пугачёвой: «всё остальное в тени, ну извини!».

Делаю попытку встать на сторону оппонентов, ребят. Рассуждаю с их позиции:

– Так в пику вам наверняка звучит: мы всё купим!

– Купите. Конечно! – охотно соглашается Елена Васильевна. – И утюг дорогущий, и даже гладильную станцию, но ведь ими тоже нужно уметь пользоваться, а еще – знать технику безопасности обращения с электроприборами… Вот вы всё купили, а неожиданно оторвалась пуговица. Попросит муж её пришить, но услышит отказ. Долго ли он станет терпеть всёпокупателя?

– А я замуж не пойду.

– Да не ходи. Ты туда не пойдешь, потому что тебя с таким подходом никто не возьмёт.

Гротескный диалог заканчивается общим смехом. И педагог признается, что чаще всего все в шутку и обращается. Потому на уроки к Брыковой идут, хотя и с опаской, но с удовольствием.

– Да и сама я мягче стала, – улыбается учитель. – Было дело, ко мне коллеги, подстрекаемые детьми, подходили, просили быть чуть добрее. А то, говорят, на уроках интересно, но страшновато. Я уступила. Хотя, если и ругаюсь, то исключительно по факту, за дело. Просто заставляю детей работать, учить.

– Криком?

– Отнюдь. Я редко кричу. За свою практику я такое наблюдение сделала: если повысить голос, то один раз, но так, чтобы это было страшно. Есть люди, от крика которых становится смешно, тогда это занятие без толку, а я почти басом разговаривать начинаю. Как однажды директор школы со смехом признался, у меня получилось даже его напугать.

– А он вам тогда не сказал, что так с детьми разговаривать нельзя?

– Сказал. Я парировала: а детям разве можно с учителем говорить по-хамски! Я хамства не терплю.

– С детьми всегда начеку быть надо?

– Ой, да! Однажды у меня ребята попытались вольно держаться, как будто на прогулке где-то или в цирке, в зоопарке. Я им возьми, и скажи: если вы считаете, что можете себя вести так неадекватно, то принеси мне справочку из больницы о том, что вам так можно, и я вам всё буду позволять. Представляете, как мы смеялись, когда директору школы через какое-то время позвонили из поликлиники с недоумевающим вопросом: какую справку нужно дать ребенку для уроков труда?

– То есть выдохнуть, отдохнуть не получается?

– Совсем наоборот. Есть немало классов, к которым идешь на занятия как на отдых, в том смысле, что детям интересно заниматься, а значит и мне с ними. Вот к вопросу о том, что и ученики не воспринимают всерьез предмет. Они, конечно, хотят вывести меня на разговор на отвлечённые темы. И по наивности думают, что у них это получается, а по факту я, общаясь с ними, прохожу запланированную программой тему.

Елена Васильевна – педагог-многопрофильник. Окончив спортфак пединститута, в 1983 году пришла в школу, где пару лет поработала учителем физкультуры. Говорит, преподавала бы и дальше, если не проблемы со здоровьем.

– Зима. Лыжи. У меня уроки в две смены. Пока у одних инвентарь собрала, другим вручила, поехали заниматься. Из тепла в холод, да всё время в куртке. Постоянно простывала, а потом и серьезней проблемы

начались. У меня каждый зимний сезон оканчивался больницей. Вот и поняла, что не стоит, – рассказывает педагог.

Потом были группа продленного дня и работа в начальной школе, затем – труд и даже изобразительное искусство.

– Мне всё это было интересно. Так что с ребятами мы можем говорить на самые разные темы. И тоже регулярно слышу: зачем мне знать то или это. Например, изучаем мы архитектурные элементы, говорим про капители. Обязательно кто-нибудь да спросит, чаще мальчишки: какая мне с того радость? Я им предлагаю ситуацию: идешь ты с девушкой, увидел здание с колоннами и обращаешь её внимание на тип архитектурной композиции, на капители, определяешь, какая она: дорическая, ионическая, коринфская. И в глазах своей спутницы ты уже умный человек, с тобой интересно, с тобой есть о чём поговорить. Ты её завоевал…

– Разобрались, зачем всё это им. А вам? – вопрос-провокация возымел нужный эффект мгновенно. Собеседница от возмущения вскидывает брови.

– А зачем я тогда в школе?! Просто отсидеть и получить деньги?! Я так не могу! Я работаю! Вот меня в строгости обвиняют, в нетипичном для учителя технологии поведении, может быть даже в том, что я не люблю детей. Я со всем этим не согласна. Я их, наверное, наоборот, слишком люблю, потому что держу в ежовых рукавицах. Знаете, есть такое выражение: чем больше любишь – меньше балуй. Вот настоящая любовь предлагает больше запретов и знает слово «нет». Мои выпускники теперь часто подходят поблагодарить за жесткие требования, а их дети уже подготовлены к тому, что «технология» – самый важный предмет. Хотя, всё же нет. Тут я лукавлю про самый важный. Я абсолютно убеждена – важен каждый предмет.



Арсений АБУШОВ

Сергей КИРЕЕВ


0 комментариев
, чтобы оставить комментарий

На эту же тему