Хрустальная мелодия сердца

С журналистом Екатериной Гарбузовой хорошо знаком любой читатель «Тульских известий». Ее острые и доскональные материалы на сложную медицинскую тематику многие годы были визитной карточкой нашей газеты. Но не менее известна и другая ипостась Екатерины Сергеевны – поэтическая.

Поэт – это существо, чья природа до сих пор не до конца изучена. Почему к одному приходят стихи, а к другому нет? Почему один, прекрасно изучив лексику и версификацию, рождает на свет беспомощные вирши, а другой без лишней науки создает удивительные стихи? Может быть, будущие поколения ученых раскроют и этот феномен. Но очевидно одно: настоящий поэт – это человек, который умеет расслышать во вселенском хаосе гармонию и выразить ее словами. И не просто словами – а своими словами, своим голосом. Поэт Екатерина Картавцева это умеет.

Читающая тульская публика давно с ней знакома – по детским произведениям, любовной лирике. Но в последние годы Екатерина Сергеевна открыла свой талант по-новому, выпустив четыре стихотворных книги, которые она объединяет в авторский поэтический цикл: «Весеннее обострение», «Обернись», «Вне зоны доступа» и «На полуслове». Четвертый сборник появился на свет в прошлом году и, учитывая, камерный формат современной жизни, вполне может считаться новинкой.

В чем сильнейшая сторона этого поэтического книжного квартета? В том, что при серьезных печатных объемах (каждое издание в среднем на двести страниц) цикл лишен любых самоповторов и толкотни на одной и той же теме. Каждая книга – с новым настроением, новым лицом. И это не дамская поэзия, которой полон Интернет. Это стихи, к которым можно подходить с самой великой меркой – и они ей будут соответствовать.

А неизменным остается главное – удивительная музыкальность. Недаром строки Екатерины Картавцевой так естественно ложатся на музыку. Это могли оценить любители поэзии, которые хотя бы раз бывали на стихотворных вечерах, которые она устраивает: там неизменно звучат песни в исполнении Елены Плотниковой. Они такие же, как и стихи: хрустально легкие, но искрящие чувством, как провод электричеством.

В четвертой книге «На полуслове», как и в предыдущих, несколько разделов. Первый, «Время вышло покурить», о бытии, о вечности, о человеческой жизни и судьбе. Здесь ирония соседствует с горьковатой беспощадностью, которая заложена в самом движении дней и лет. «Обо всё себя ломая», – написал однажды поэт Николай Асеев, вот и здесь ничто в окружающем мире не минует сердца лирической героини: ни замерзшая потерянная варежка, ни ананас, который обязательно съедят, ни зуммеры цикад, подающие человечеству тревожный сигнал. Это размышление о современном цифровом человеке – homo digital, который уже и не совсем человек. Другой раздел «Семиосфера» – пространство смыслов. Здесь уже и конкретные время и место – обезглавленные тульские каштаны, афганец, лечащий фантомную боль рассолом. Это Россия, с пандемическим страхом, великой словесностью и неизбывной жаждой чуда. «Северные звоны» и «Розы пустыни» имеют под собой географическую подоплеку. Минувший год сделал каждый город краем географии, оттого и стихи этих разделов – как долгожданные путешествия – с антонимическим климатом и колоритом, но одинаково удивительные, с размышлениями по дороге. «Осень стрекозы» – грустная симфония, в которой опять звучит тема неумолимого времени, мотив уходящего, мелодия расставания. Но конец этой симфонии обманчив – потому что он и не конец вовсе. Потому что к настоящим стихам неизбежно возвращаешься – перечитать, перечувствовать, перепонять. «На полуслове» – это настоящие стихи.

Над обрывом

Пожила на белом свете,
Вдосталь пожила…
…Над обрывом месяц светел
И черна ветла.

Для полёта копит смелость
Спелая звезда.
Не слюбилось, не стерпелось…
Или, может, да?

Где рябиновые кисти
Зябнут на весу,
Новый свод избитых истин
В клювике несу.

Жизнь прекрасна и напрасна,
Написал поэт…
Мне и без пиита ясно.
Или, может, – нет?

И мечталось мне, и пелось,
И моглось…
Почему ж так – наскорбелось
И ожглось?