Крепость, построенная «в лапу»

Юлия МОСЬКИНА
Елена КУЗНЕЦОВА

В избе пахнет деревом – аромат теплый и какой-то родной. Музейщики, которые ежедневно встречают здесь десятки экскурсионных групп и могут обобщать и делать выводы, уверяют: еще до того как что-то сказать или оглядеться, большинство посетителей делают глубокий шумный вдох.

Ключ к культурному коду
Настоящая русская изба – именно такая, в какой жили наши предки начиная с XV века, появилась на территории музея «Тульские древности» 20 лет назад. Строили так, чтобы в итоге получилось «универсальное» жилище, вобравшее черты построек регионов Центральной России. В северных областях народ жил и строил иначе. В какой местности человек свой быт ведет, таков и его дом: устройство избы всегда тесно связано с историей и климатом, этнокультурными особенностями. И, справедливости ради, на севере образчики деревянного зодчества сохранились куда лучше и число их больше. Ведь именно на центр страны приходился главный удар всех войн, что пережила Россия, поэтому здесь осталось так немного деревянного строительства. А потому на музеи тут ложится, можно сказать, двойная ответственность.
Мало того, что вся «избушка» – один большой экспонат, оригинальное решение нашли и для отдельных выставок, посвященных, к примеру, традиционной посуде, замкам и ключам или игрушкам. Роль витрин исполнили окна – там между стекол выставляют различные артефакты. Проходят в избе и мастер-классы, образовательные программы.
– Несмотря на то что наша изба – это музейное пространство, здесь у людей открывается какой-то внутренний культурный код, – говорит специалист экспозиционного отдела музея «Куликово поле» Кристина Столярова. – Это роднит взрослых людей, которые мальчиками и девочками жили в таких избах у своих бабушек, с детворой, которая в таком доме раньше никогда не была. И тем, и другим здесь как-то сразу нравится.
Иностранцы – а жителей ближнего и дальнего зарубежья тут тоже бывает немало – так тонко прочувствовать энергетику места не могут. Но все же отдают должное музейным работникам, которые сумели сохранить и популяризировать традиционную русскую культуру.
– У англичан есть выражение «Мой дом – моя крепость», – напоминает Кристина Столярова. – Но все же от посещения исторических замков Англии остается впечатление, что они – памятник не дому, а тому, что от него осталось. Нам же удалось показать традиционное жилище уютным, таким, словно хозяин был здесь всего мгновение назад и вскоре вернется. Причем сделано это не где-то в деревне, а в центре города. Миссия этой экспозиции – рассказывать молодому поколению о том, как жили их предки, пояснять глубину нашей истории и ее важность. К нам часто возвращаются, и, думаю, это лучше любых слов говорит о том, что знания, которые мы стремимся дать, – востребованы.
Музейная изба – пятистенка с жилой и «про­фес­сио­наль­ной» частями. В реальности так оно и было: к избе прилаживали пристройки хозяйственного или мастерового назначения. Если хозяин занимался керамикой – необходимости ходить на работу, как это делает человек современный, не было.
Правда, в жилище-музее сделано одно очень большое допущение – в него «поселили» не мирного гончара, а кузнеца, чтобы посетителей знакомить заодно и с истоками оружейного производства. На самом же деле ни один коваль на такой риск не пошел бы: не стал бы кузницу строить близко к жилью – огне­опас­ное это дело.

Умный дом по-русски
Современные дома строятся быстро, а традиционная изба возводилась как в поговорке – «скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается». Начинали непременно осенью – с заготовки древесины. Предпочтение отдавали соснам – из-за их длинного, ровного ствола. К тому же дом, построенный из древесины хвойных пород, со временем становился лишь теплее и прочнее: смола играла роль природного цемента.
– Способов строительства бы­ло множество, – рассказывает Столярова. – Так, жилую избу строили «в лапу» или «в чашу»: делая в бревне выемку, дом собирали, как конструктор. Бревнышки прилегали другу к другу очень плотно, в самые холодные зимние дни хранили потом тепло очага. Хорошо собранная изба запросто могла простоять полтора века. Интересно, что и сейчас строительные фирмы, предлагающие на продажу коттеджи, используют все те же древние, испытанные временем технологии.
В избе, как и вообще в быту наших предков, все было устроено с умом, с глубоким смыслом, а ничему случайному места не было. Домашнее пространство бережливый хозяин экономил, со всем, что можно было с пола приподнять и подвесить к потолку, так и поступали. Недалеко от печи прилаживали к потолочной балке– матице детскую колыбель, ее по-иному еще называли зыбкой. Первые месяцы жизни новый человек проводил, паря между «небом и землей», – колыбель отлаженным движением раскачивала мать или кто-то из старших дочерей. Здесь, возле печи, находился женский угол. А вот никакого мужского угла не было – вся изба и так принадлежала мужчине, ведь именно он ее строил, это его владение.
Самым главным местом в доме был красный угол, который смотрел всегда на юг или юго-восток. На полочке-поставце здесь стояла икона. По традиции хозяйка украшала ее вышитым полотенцем – рушником.
– Прясть лен девочки начинали в 13–14 лет, и уже в таком юном возрасте должны были за зиму «навертеть» шестнадцать веретен ниток, – рассказывает экскурсовод, методист музея «Тульские древности» Наталия Демина. – Ровно столько нужно было на один рушник.
Мебели в традиционной избе было мало, вещи хранили все в тех же сундуках, а кухонную утварь складывали в специальный ящик под крышкой стола – так называемое подстолье. Посуда была и керамической, и деревянной, и берестяной.
Работы у хозяйки всегда было много, поэтому и на стол она собирала сразу для всей большой семьи – кормить многочисленных домочадцев по одиночке времени не хватало. Собственно, традиция собираться всем вместе за хлебосольным столом прижилась и до сих пор почитается.
– Почему самые задушевные разговоры, как правило, происходят на кухне? – задается вопросом Наталия Демина и тут же на него отвечает. – Потому что на протяжении долгих лет это место в избе – стол и печка подле него – были самыми теплыми не только в значении прямом, но и в переносном, применимом к душевному теплу. Стол был непременным атрибутом ключевых моментов жизни наших предков. На него клали новорожденного, завернув в мохнатый овечий тулуп (символ достатка), за столом праздновали веселую свадьбу. А когда человек умирал, на месте стола ставили лавку, а на нее гроб – прощались с человеком, завершившим свой земной путь.

От славянофилов до Золотого кольца
Интерес к русскому быту и русской избе – целиком и полностью заслуга историков, напоминает Наталия Демина. Наши предки и не задумывались о том, что они – хранители исторического наследия. Просто жили, как живется, по примеру их предков. Этнографический интерес к традиционному укладу быта возник лишь в XIX веке. Именно славянофилам – поэтам, писателям, философам – принадлежит идея, что в народной среде таится много неизведанного. Тогда по крупицам стали собирать, записывать сказки и былины, пословицы и поговорки. Так был составлен знаменитый словарь Владимира Даля. Постепенно заинтересовались ученые и народными промыслами, в Сергиевом Посаде уже в позапрошлом веке началось формирование музея игрушки.
После Великой Отчечественной войны наблюдается новый всплеск интереса к истории. Люди искали истоки победы и находили их как в воинских свершениях древности, так и в мирной жизни. Было создано Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры (сокращенно ВООПИиК), результатом деятельности которого, в частности, стало создание Золотого кольца и привлечение внимания к памятникам архитектуры.
– На данный момент тяга к своей истории у людей велика, и во многом это вызвано осознанием своей особенности, непохожести на западного человека, – считает экскурсовод Наталия Демина. – Это и подталкивает многих к изучению русской старины – традиций устройства избы, ручного ткачества, плетения поясов, резьбы по дерезу, ковки, песне, танцу. Развивается внутренний туризм, за последний десяток лет появилось множество небольших частных музеев.
Белых страниц в российской истории нет, однако многие из них открываются заново именно сейчас.