Ректор ТулГУ Олег Кравченко: Всё преодолеем

Наталья ПАНЧЕНКО

В мае 2023 года Президент РФ подписал указ «О некоторых вопросах совершенствования системы высшего образования». Документ, направленный на изменение уровней профессионального образования, предусматривал в 2023–2024 годах реализацию пилотного проекта.

Участники эксперимента — Балтийский федеральный университет имени Иммануила Канта, Московский авиационный институт (национальный исследовательский университет), Национальный исследовательский технологический университет МИСИС, Московский педагогический государственный университет, Санкт-Петербургский горный университет, Национальный исследовательский Томский государственный университет.

Об отношении к реформированию системы высшего образования в нашей стране, о приёмной кампании-2024, о достижениях Тульского государственного университета (в следующем году учебному заведению исполняется 95 лет) говорим с ректором вуза Олегом Кравченко. Сегодня он в гостях у «Тульских известий».

 — Олег Александрович, как вы восприняли указ Президента России «О некоторых вопросах совершенствования системы высшего образования»?

 — Я всю жизнь работаю в системе высшего образования, застал советскую систему и знаю систему Болонскую, к которой наша страна присоединилась в сентябре 2003 года, ставя целью более плотное интегрирование в образовательные процессы европейских стран. Поэтому достаточно хорошо представляю состояние современного высшего образования в России и понимаю необходимость ее реформирования. А являясь руководителем государственного учреждения, Указ Президента воспринимаю как руководство к действию.

 — Сейчас мы уходим от Болонской системы. О том, что приобрели, присоединившись к ней, поговорим чуть позже. А вот что потеряли?

 — Мы потеряли некоторые традиционные программы, необходимые для получения инженерного образования, программы, характерные для классической российской инженерной школы, связанные, с одной стороны, с серьёзными фундаментальными знаниями, с другой стороны — с хорошей практической подготовкой. Перейдя в 2003 году к двухуровневому образованию, мы постарались основные специализированные дисциплины сохранить в системе бакалавриата, чтобы базу профессиональных знаний человек получил уже здесь, в первой ступени. И если с математикой, физикой, химией это, можно сказать, получилось, хотя объём часов на их преподавание уменьшился, то фундаментальные дисциплины, основа инженерной подготовки: сопромат, детали машин, теоретическая механика, электротехника — серьёзно пострадали. Говорю это как инженер. При четырёхлетнем обучении объём часов, отведённых на их изучение, уменьшился значительно, и руководители предприятий на протяжении довольно длительного времени, скажем так, «упрекали» нас в том, что специалисты со степенью бакалавра приходят на производство с недостаточными базовыми знаниями в области фундаментальных инженерных дисциплин. Недостаточными почему? Потому что человек, придя на производство, не всегда работает в рамках той довольно узкой специализации, которую он получил в вузе. Сегодня — хотя это было всегда, но сегодня особенно — специалисту, например, инженеру-электрику, часто приходится заниматься вопросами и механики, и тепловых процессов, иногда — вникать и в строительные процессы. А это требует освоения более широкого спектра основ фундаментальных теоретических знаний. Конечно, практические знания тоже очень важны, но их можно получить непосредственно на производстве. А вот базовую теорию восполнить не так просто.

 — У двухуровневой системы подготовки есть и ещё один неприятный момент, о котором выпускник вуза — бакалавр — поначалу не задумывается.

 — Есть. До перехода к Болонской системе у нас существовал специалитет, которого было достаточно, чтобы, во-первых, продолжать учёбу в аспирантуре, во-вторых — занимать любые руководящие должности. Сейчас бакалавр не может претендовать на занятие определённых руководящих постов, потому что полученного им образования для этого недостаточно, в первую очередь имею в виду должности государственной гражданской службы. Переходя в рамках реформы к новой системе высшего образования, мы, по сути, возвращаемся к той позиции, когда первого уровня общего высшего образования, специалитета, будет достаточно для поступления в аспирантуру и получения руководящих должностей. Это, наверное, кардинальное изменение.

 — Изменятся и сроки подготовки.

 — Безусловно. Они будут разные. Но и в советской системе, вспомните, они были разные. В нашем университете самый большой срок подготовки в области специалитета — шесть лет, это лечебное дело и педиатрия. Есть оборонные специальности, где ребята обучаются пять с половиной лет. Есть инженерные специальности — со сроком подготовки пять лет. Так вот новая реформа предполагает, что, в зависимости от видов деятельности, в зависимости от сложности реализации той или иной образовательной программы, студенты будут обучаться от 4 до 6 лет.

 — Магистратура остаётся?

 — Магистратура как таковая планируется, раньше такой ступени в советской системе образования не было. Она в какой-то степени имелась при получении медицинских специальностей. Если помните, студенты медицинских вузов, проучившись шесть лет и став врачами-терапевтами, могли потом пройти ординатуру и получить более узкую специализацию. То же самое ждёт нас по окончании начавшейся реформы образования. Условно говоря, инженер-электрик или инженер-механик, поработав какое-то время и поняв, что им нужны знания в более узкой профессиональной области, смогут в течение года-двух получить дополнительное образование.

 — Минус от принятия Болонской системы Россией — это ещё и отток кадров. Он оказался огромным. Правда, это уже скорее политический вопрос.

 — Да, это отдельный момент. Здесь надо быть знакомыми с системой работы европейских и американских фондов с нашей молодёжью. Наших ребят, выигрывавших образовательные гранты, активно приглашали для проведения совместных исследований в ряд европейских университетов и университетов США. А это были достаточно квалифицированные ребята, талантливые, прошедшие конкурсные процедуры. Предоставлением тех или иных условий для работы их пытались потом оставить у себя. И оставалось таких специалистов, надо признать, действительно немало. Государство увидело, конечно, эту проблему. Сегодняшней реформой мы, думаю, её тоже решим.

 — Не считаете ли вы, что сейчас — именно поэтому и проводится реформа высшего образования — Россия вообще стоит на пороге великой катастрофы, связанной с нехваткой высококвалифицированных специалистов?

 — Я бы так не сказал. У нас сохранились великолепные школы — и научные, и инженерные. Благодаря этому нам удалось пренебречь достаточно большим количеством санкций, наложенных на нашу страну. Не могу сказать, что всё делается легко, но в большинстве случаев мы проблемы решаем. Это связано с тем, что у нас достаточно хороший научный потенциал и хорошая подготовка инженерных кадров, которые смогли быстро влиться в решение сегодняшних технологических задач. Нынешнюю кадровую проблему, на мой взгляд, можно объяснить тем, что многие технологии и готовую продукцию мы получали из-за рубежа. Поэтому сейчас нам очень многое приходится замещать, разрабатывая в свих конструкторских бюро и выпуская на своих производствах. В целом это неплохо, поскольку развивает нашу экономику. Пришлось сразу заняться многими процессами, что потребовало включения в работу большого количества специалистов. А кроме того, я думаю, здесь нужно рассматривать вопрос не только кадровый — здесь нужно рассматривать вопросы оптимизации, автоматизации процессов производства, отработки технологий…

 — Зарплат…

 — И зарплат, и всего остального. То, что сегодня происходит, — это всё-таки текущее явление. Через какое-то время мы войдём в абсолютно нормальный режим работы.

 — Преодолеем.

 — Преодолеем, да.

 — Можно сказать, что главным смыслом нашего присоединения к Болонской системе было признание российских дипломов странами-участницами?

 — Когда мы вступали в Болонскую систему, предполагали, что у нас будут бесшовные переходы между различными образовательными программами с государствами-участниками. Но, по большому счёту, реализовать нам это не удалось. Наверное, потому, что нас там не очень ждали. Мы, если говорить о статусе наших дипломов вообще, думали, что Болонская система даст возможность сделать наше образование, условно говоря, более широким. А всё определяется не системой образования — тем, насколько она схожа с системой образования того или иного государства, а так называемыми межправительственными соглашениями о взаимном признании дипломов об образовании. Если у нас с каким-либо государством существует межправительственное соглашение о том, что российский диплом по таким-то направлениям признаётся в этом государстве, выпускник российского вуза сможет там работать и занимать должности в соответствии с законодательством, принятым обоими государствами. Поэтому сказать, что главный смысл нашего вступления в Болонскую систему был в признании наших дипломов, не могу.

 — Объявленная в прошлом году реформа началась в нескольких вузах. Вы, наверное, говорили с коллегами, ректорами этих вузов, о том, как у них проходил пилотный год.

 — Мы общаемся, конечно. Это такое экспертное обсуждение. Но здесь надо дождаться конечного результата. Чтобы перейти к новой системе образования массово, то есть приступить к набору студентов по новым программам, должен выйти образовательный стандарт, в котором будет прописано, что должен человек изучать, в какие сроки, какими должен обладать компетенциями и так далее. Поэтому не спешите. Мы пока работаем по прежним стандартам высшего образования. Вузы, находящиеся в эксперименте, имеют право, в соответствии с постановлением правительства, работать по своим стандартам, которые они сами разрабатывают и потом, подтвердив их успешность, предложат всем нам. В этом году мы успешно набрали ребят и будем обучать их по старому стандарту. Новый, надеемся, выйдет в 2025–2026 году.

 — Вы сказали, что приёмная кампания прошла успешно. Какой в этом году был конкурс в ваш университет?

 — Большой. По количеству заявлений — больше, чем в прошлом году, раз в пять. Но, ввиду того что сразу можно подавать заявления в пять университетов, а в каждом университете — ещё на пять специальностей, понятно, что при подсчёте количества человек на место заключается большое лукавство. Поэтому скажу только, что мы полностью закрыли все бюджетные места и даже увеличили, это разрешено законодательством, количество коммерческих.

 — Поясните, пожалуйста.

 — Количество коммерческих мест у нас было ограничено только по двум специальностям — лечебному делу и педиатрии. По этим направлениям подготовки мы установили и более высокие проходные баллы. Очень большой конкурс был в этому году на специальности, связанные с информационными технологиями. Мы даже приняли решение, что тех, кто сдал ЕГЭ минимум на 180 баллов и не попадает на бюджет, примем на обучение за свой счёт. Сейчас у нас таких 21 человек. Думаю, мы продолжим такую практику. Намного лучше, чем в предыдущие годы, прошёл набор на направления, связанные с оборонной промышленностью.

 — А результаты набора по целевому приёму?

 — В этом году, знаете, было нововведение — все целевые места можно было видеть на платформе «Работа в России». Так вот у нас один человек поступил с направлением на лечебное дело из Калининграда. Лидер по запросу целевых мест в Тульский государственный университет — министерство здравоохранения Тульской области. Это традиционно. И здесь самый высокий балл набора по результатам ЕГЭ — 71,4. Зачислено 69 человек. На втором месте — АО «Конструкторское бюро приборостроения имени академика А. Г. Шипунова». В интересах предприятия принят 61 человек со средним баллом 70. На третьем месте — АО «Центральное конструкторское бюро аппаратостроения». И ещё у нас есть новшество в этом году — мы стали участниками программы «Код Ростеха». Это совместная программа Госкорпорации Ростех и РТУ МИРЭА. В интересах корпорации мы зачислили 20 человек на направления, связанные с радиоэлектроникой, прикладной математикой и информатикой.

 — Тула — оружейная столица России. Вы сказали уже о целевом наборе с направлениями от предприятий ОПК. Многие ли ребята получают такие направления?

 — Примерно 20%. При этом работать на оборонном предприятии они могут, окончив любой из наших институтов. Но — так сложилось — с оборонной отраслью Тульской области наиболее активно взаимодействует Институт высокоточных систем имени Василия Петровича Грязева. В нём сосредоточены, я бы сказал, прямые оборонные специальности: ракетная техника, стрелково-пушечное вооружение, боеприпасы и взрыватели, ряд других специальностей, все узкоспециализированные направления, связанные с конструкторскими разработками вооружений. В то же время на оборонных предприятиях работают специалисты, скажем так, более общего профиля — изучавшие материаловедение, обработку металлов давлением, энергетику, автоматизацию. Такие кадры нужны не только на оборонных предприятиях. Они нужны на производствах химической, металлургической и других отраслей промышленности.

 — Мы уже упомянули ЕГЭ. Как вы относитесь к единому госэкзамену?

 — В целом — очень положительно. Это, на мой взгляд, чёткая, понятная, корректная процедура, получив результаты которой каждый может оценить свои шансы на поступление в университет. Большой плюс при этом — можно выбрать пять вузов для поступления и подать документы дистанционно Такого в советской системе образования не было. Но есть и минус, на мой взгляд. Ребята в старших классах при подготовке к ЕГЭ больше ориентируются на те направления, которые им нужны для поступления в вуз. Другие предметы изучают поверхностно. Поэтому, думаю, в принципе можно было бы расширить количество обязательных экзаменов, как было в советские времена, — чтобы человек развивался разносторонне. У нас сейчас обязательный экзамен только один — русский язык. Что касается математики — базовый уровень сдавать или профильный — это тоже вопрос, который сейчас обсуждают: нужна ли такая разбивка. Я, например, считаю, что достаточно установить определённый порог для сдачи базового норматива. Так что повторю — считаю, что ЕГЭ надо оставить. Но подумать о количестве обязательных экзаменов.

 — Вернёмся к приёмной кампании. Из каких регионов приезжают к нам поступать? Калининградского студента вы назвали.

 — Очень много из Подмосковья поступает. Из других близлежащих регионов — Калужской, Брянской, Курской, Орловской областей. Есть из Белгородской, Липецкой, меньше из Рязанской. Традиционно порядка 20%, и даже чуть больше, это иногородние ребята.

 — Выпускники университета остаются работать в Туле и области?

 — Да, около 85%. Трудоустройство ребят, обучавшихся по инженерным направлениям, — а это больше половины всех направлений — составляет около 99%.

 — Вы как-то сказали, и сегодня повторили, что технического образования для любого человека недостаточно.

 — Да, гуманитарная составляющая для подготовки инженера тоже важна. Ребята задумываются об этом, как правило, когда повзрослеют, когда начинают занимать руководящие должности, потому что становится необходимым уметь организовывать процесс коммуникаций в коллективе и за его пределами. И последнее десятилетие показало, что недостаточное знание истории своей страны, всеобщей истории, недостаточное понимание основ развития общества может привести к таким негативным последствиям, которые мы сегодня как раз и наблюдаем. А для инженера, который занимается разработками передовых изделий в оборонной отрасли, очень важно понимать происходящее, чтобы проектировать вооружение для защиты своей страны в том числе и с учётом, скажем, гуманитарных компетенций.

 — Советское образование давало эту вторую составляющую?

 — Мне кажется, на советское прошлое, дававшее эту гуманитарную составляющую, опираться сейчас сложно по той причине, что очень изменилась информационная система. Ребята большую часть информации получают из интернета, из других источников. И здесь очень важно развивать у них критическое мышление и понимание того, как ими могут манипулировать. Так что здесь подходы должны быть другие. Мы очень много об этом думаем, но, откровенно, универсального ответа, каким должно быть гуманитарное образование для «технических ребят», пока не нашли. Это вопрос, над которым мы размышляем постоянно.

 — Какие из гуманитарных направлений близки вам — литература, живопись?..

 — Очень люблю книги, но, к сожалению, в последнее время читать получается мало. А в детстве очень много читал, особенно исторические произведения, в первую очередь о Великой Отечественной войне. У меня оба деда воевали, бабушка была в партизанском отряде. Я видел их однополчан, которые приходили к ним в гости на 9 Мая. Они не особенно любили рассказывать о войне, но кое-что мне всё-таки удавалось услышать. Многое о событиях 1941–1945 годов узнавал, читая воспоминания наших великих полководцев — Георгия Жукова, Константина Рокоссовского, Родиона Малиновского. Это было мне интересно. Если говорить о живописи, мне нравятся картины Ивана Айвазовского. Но не могу сказать, что искусство меня очень интересует — не знаю, хорошо это или нет. Меня интересует прежде всего техника. Это основной интерес моей жизни.

 — Ваш университет участвует в федеральной программе «Приоритет-2030».

 — Мы уже второй год являемся полноправными участниками программы «Приоритет-2030». Ее реализация предполагает ряд изменений в образовательном процессе, в том числе и организационных. По ряду направлений мы перешли на систему подготовки «2+2», когда выделяется общее ядро дисциплин, преимущественно фундаментальных, которые преподаются на первом и втором курсах обучения, а на третьем-четвертом — происходит специализация. В инженерном блоке такой формат предусмотрен для подготовки инженеров-строителей, инженеров-механиков, инженеров-электриков, специалистов в области информационных технологий. Этот подход позволил нам увеличить количество часов, отводимых на изучение базовых дисциплин. Кроме того, в 2023 году в рамках «Приоритета-2030» мы переоснастили кафедру электротехники, ряд лабораторий. В этом году — кафедры физики, биофизики, усилим кафедру материаловедения. Такое развитие лабораторной базы абсолютно необходимо для инженерных направлений.

 — Это можно отнести к усилению преподавания фундаментальных дисциплин в вузе, нехватку которого вы так ощущаете в существующей пока системе?

 — Да. Вы, наверное, слышали, что президент в своём Послании говорил об усилении внимании к преподавателям фундаментальных дисциплин, о получении ими достойной зарплаты. Так вот мы вошли в этот проект. Вошли благодаря тому, что до этого нам удалось стать участниками другого проекта — «Передовая инженерная школа». Таких школ в России всего 50. Так что с первого сентября мы увеличим зарплату 123 преподавателям фундаментальных дисциплин инженерного и медико-биологического направлений. Они должны будут заняться перестройкой соответствующих образовательных программ для повышения качества подготовки по своим дисциплинам. Министерство науки и высшего образования выделяет на это дополнительные ресурсы. Продлится эксперимент полтора года.

 — В России 1056 вузов, из них 853 — государственные. В 2021 году ваш университет занял 43-е место в рейтинге лучших вузов России, по версии аналитиков hh.ru. В этом году вы впервые вошли в топ вузов как инженерно-технический университет, согласно рейтингу RAEX.

 — Рейтингов много, и анализировать их все очень сложно. Мы свои позиции по ряду из них действительно улучшили. Но показательно другое. Из 1056 вузов в программу «Приоритет-2030» вошло 120 университетов, среди них — наш. В проекте «Передовая инженерная школа» участвуют 50 университетов, и один из них — наш. В этом году мы стали и участниками проекта «Профессионалитет». Наш университет участвует ещё в реализации проекта «Композитная долина».  А всего «Композитных долин» в стране порядка десятка. То есть фактически во все ведущие программы, которые реализует сейчас Министерство науки и высшего образования, наш университет вошёл. И, что, тоже считаю, важно, наш вуз входит в научно-образовательный центр мирового уровня «ТулаТЕХ». Кстати, в этом году «ТулаТЕХ» занял 4-е место из 15. Это очень хорошая позиция.