Добро, любовь и апокалипсис

Наука никогда не стоит на месте и движется вперед, особенно если дело касается изучения прошлого: новые технологии, новые методы и новые раскопки. Антрополог, кандидат биологических наук доцент кафедры антропологии биологического факультета МГУ им. Ломоносова Станислав Дробышевский уверен: даже спустя несколько лет человечество будет находить новые факты жизни наших предков.

Апокалипсис (не) отменяется

Антропология и археология не умрут, пока окончательно не исчезнет наша цивилизация. Станислав Дробышевский отмечает: человечество в общем-то и не должно исчезать даже в случае непредвиденного апокалипсиса. Что-то от него обязательно останется, даже если это можно будет назвать всего лишь «микрочеловечеством».

 — В нашем мире огромное количество проблем, но самая главная — это перенаселение. Мы настолько обеспечили себя всем хорошим, что избавились от всех проблем, кроме главной — нас самих. Мы занимаем пространство, расходуем ресурсы, лезем в космос, оставляя и там после себя мусор, так что о конкретном механизме вымирания говорить сложно. Эпидемия? Вряд ли: у нас очень хорошая медицина. Но возможно, что убьют нас или климатические качели — резкое потепление или похолодание, или голод: в конце концов, и почва становится хуже, и пресная вода кончается, — рассказал он в рамках своей встречи в творческо-индустриальном кластере «Октава».

Одна из тем его цикла лекций — как выжить в эпоху «апокалипсиса». Помните фильмы про зомби, которые вы смотрели? Можете не бояться: в «ходячих мертвецах», как мы выяснили, человечество не окажется, зато разлететься по космосу из-за осколка метеорита, который не заметили ученые, — вполне себе.

Испугались? Не волнуйтесь, это всего лишь шутка. По словам Дробышевского, астрономы смогут заранее увидеть особо крупные объекты, приближающиеся к Земле, — и, возможно, это будет шанс человечества на спасение. В отличие от несчастных динозавров, конечно.

Цикличности падения метеоритов и правда нет: астрономы следят за ситуацией в космосе, но, как они сами отмечают, наблюдают только два процента неба, а что в остальных 98 — никто не знает. Тот же Челябинский метеорит мы обнаружили только «по прибытии», когда он загорелся в небе, — астрономы могут рассмотреть только крупные объекты, а не такие мелкие.

О важности доброты

А точнее — о важности любви. Наши древние предки не мыслили образами, для них чуждо было понятие «платоники», и искусство было не совсем искусством. Если б мы оказались в доисторической эпохе или во временах Средневековья, наши умные словечки никто не понял бы.

Зато каждый понимал, что такое доброта. Учение, которое сквозь сердца людей нес Кот Леопольд, зарождается в том числе и во времена питекантропов. Платоническая любовь была больше семейной: в каждой общине каждый ребенок знал, за кого он выйдет замуж или на ком женится. Предки мыслили категориями: делили на «своих» и «чужих».

У них также были различные варианты воспитания: иерархические, элитарные и прочие. Все в основном сводилось к правилам, которые непосредственно были приняты в той или иной общине: для кого-то немыслимой была кража, и только за нарушение этих правил следовало четкое наказание. Внутри группы все были гуманны, потому что если они перестают быть добрыми к своим близким, то они, что называется, кончаются физически. По-другому — их просто убивают.

Соседи, кстати, враги по умолчанию. Правило такое: украдешь что-то у них — не беда! Но если то же самое ты совершишь по отношению к своей семье, наказанием может быть в том числе и смерть. Такое вот доброе доисторическое общество!

Религия vs наука — вечное противостояние

 — Моя задача — не рассказать об антропологии заумными словами. Я преподаватель в университете, а также работал и в школе, поэтому моя цель — изложить все так, чтобы ко мне больше не возвращались школьники и студенты с пересдачами. Для этого нужно сократить умные слова и рассказать нормальными, не выпендрежными. Иногда, правда, термины все-таки нужны для того, чтобы показать серьезность науки. Все-таки местами это сложнее, чем кажется, и есть много чего, что я не говорю и остается за кадром, — продолжает ученый.

Согласитесь, ведь многие из нас читали энциклопедии и увлекались древними мифами, сказаниями и легендами. Изучение доисторического общества в том числе играет важную роль в формировании личности, между прочим! Антропология и археология определяют кругозор человека. Пока кто-то рассматривает картинки с динозаврами, другой на ранних этапах пытается понять, что такое человек.

Кто-то приходит в науку в раннем возрасте — есть, например, парниша, который ходит на все мои лекции, и его уже окрестили «самым молодым антропологом», потому что на тот момент ему было около пяти лет, — а есть те, кто приходит в деятельность уже «бородатым». И там, и там есть плюсы и минусы: например, если раньше начать изучение, можно больше узнать, но, с другой стороны, ранняя специализация также приводит к ограниченности — например, ты не сможешь знать ничего о климате, а для антропологии это тоже важно. С другой стороны, для меня всегда было загадкой, почему антропологов и археологов так мало. Я все-таки склоняюсь к недостатку кадров: условно говоря, можно выучить пятьсот на кафедре, но вопрос в том, куда им деваться, все еще остается открытым.

Противостояние религии и науки — миф или реальность? Может ли ученый, прекрасно знающий историю появления людей и все ступени эволюции, верить в высшие силы? «Верующий ученый» уже звучит как оксюморон.

Религия и наука — это две параллельные вещи. Религия — это про то, что хочется, поэтому ученые обычно равнодушны к религии, и если они занимаются наукой, то веру они не приплетают. Есть верующие ученые, но когда они пишут статью, то, как правило, не акцентируют на этом внимание. Религиозное перевешивает реальность, и в столкновении веры и науки начинаются разногласия с религиозными деятелями. Я занимаюсь наукой, поэтому мне странно верить во что-то — для меня это другой принцип осознания действительности.

12+