Лучи «Пламени Чесмы»: тульский аквалангист об уникальной экспедиции

Говорят, что не просто так синий воротник рубахи-форменки, которые носят наши матросы, украшен тремя белыми полосками: они символизируют три победных сражения — Гангутское, Чесменское и Синопское. По мнению историков, это всего лишь легенда, но согласитесь – красивая!

Пошатались и… остались!

Напомним, что первая виктория относится к Северной войне 1714 года, вторая битва в 1770-м сразила Османскую империю, а третий эпохальный бой, ставший последним сражением в истории парусного флота, связан с разгромом турецкой эскадры в 1853 году. И многие читатели, наверное, удивятся, узнав, что в одной из этих побед явно прослеживается «тульский» след…

Этот след, как и другие поразительные события, ставшие уже историей, манят исследователей со всего мира, в том числе и наших земляков. К примеру, основателя Тульского морского музея, аквалангиста и любителя истории Олега Золотарева. Ему посчастливилось стать участником Комплексной международной экспедиции Русского географического общества по следам Архипелагской экспедиции Балтийского флота в восточное Средиземноморье.

Само название экспедиции уже несет в себе загадку. Как же наш Балтийский флот оказался в южных краях?

Сегодня многие даже не в курсе, что в середине восемнадцатого века у Российской империи не было ни Черноморского флота, ни Крыма. Поэтому решение воевать с Турцией, отправив для этого корабли из Балтики вокруг всей Европы, казалось предприятием поистине невыполнимым! О переброске русской эскадры в акваторию Средиземного моря при европейских королевских дворах говорили только с сарказмом: пошатаются русские по морю и воротятся! И уж совсем никто не предполагал, что в результате этого дальнего похода Крым уйдет из-под турецкого протектората и в скором времени будет присоединен к России.

Сегодня этот проект известен как Первая архипелагская экспедиция русского флота. В начале июля 1770 года в Хиосском проливе Эгейского моря между нашими кораблями и турецкой эскадрой произошло грандиозное сражение, завершившееся разгромом и сожжением турецкого флота в Чесменской бухте. При этом наша эскадра потеряла один корабль и около шестисот человек погибшими. Еще несколько кораблей были по завершении экспедиции оставлены в бухте на острове Парос, так как не смогли бы дойти обратно из-за ветхости. Были и другие потери корабельного состава, в основном из-за навигационных ошибок.

Из России – с любовью

Вспомнить о героическом прошлом, посетить памятные для России места и по возможности найти следы пребывания русского флота – вот главные цели экспедиции, которую организовало Русское географическое общество.

– Комплексную международную экспедицию «Пламя Чесмы: Греческий гамбит» задумали и организовали два энтузиаста: председатель Костромского отделения РГО Роман Рябинцев и известный тележурналист, автор документального цикла «Русский след» Алексей Никулин, – рассказал Олег Золотарев. – Из-за коронавируса сроки проекта, поддержанного Фондом президентских грантов, сдвинулись – изначально он был приурочен к 250-летию Чесменской победы. Более того, некоторые участники конкурсного отбора, а он проходил среди костромских школьников, успели даже стать студентами.

Всего в экспедиции побывало пятеро финалистов морской викторины и еще два десятка взрослых участников – представители семи стран и нескольких регионов России: историки, эксперты, дайверы, операторы и документалисты. Мне, конечно, очень приятно, что Тульская область не была забыта, и я оказался в команде подводных исследователей, состоявшей из трех человек.

Экспедиционным судном для плавания в Эгейском море стал фрегат «Штандарт» – действующая реплика петровского фрегата 1703 года. В ходе экспедиции он преодолел почти 500 морских миль среди греческих островов, входивших когда-то в русскую Архипелагскую губернию.

– Итак, во время Русско-турецкой войны маневренная база российского флота находилась на острове Парос. У его берегов мы и сделали первую остановку. Как уже отмечалось выше, 250 лет назад здесь остались наши корабли: некоторые ветхие и старые суда не могли уйти на Балтику и были проданы местным жителям на дрова; с линейных кораблей снимали все ценное и грузили на уходящие суда. Чтобы вывезти корабельные пушки, их погрузили в трюмы двух фрегатов, направлявшихся в Черное море под купеческим флагом. Но турки не пропустили их через Босфор и им также пришлось возвращаться на Балтику.

До наших дней на морском дне в бухте Ауза сохранились лишь деревянные фрагменты кораблей, чугунный балласт и огнеупорные кирпичи от камбузной печи. К сожалению, их пока невозможно точно идентифицировать. Могу лишь отметить, что обследованные нами остатки корабля представляли собой гряду из чугунного балласта длиной около 23 метров. Это вполне соответствует размерам 66-пушечного корабля «Три святителя», который был оставлен в бухте.

Где-то в песке, возможно, скрыты остатки и «тульского следа» в Архипелагской экспедиции – фрегата «Надежда Благополучия».

Первым делом – черви, а пряники – потом!

34-пушечный фрегат «На­дежда Благополучия» был построен в Санкт-Петербурге по просьбе купцов: прошение о «дозволении торговли в Средиземном море» подавалось от нашего земляка Ивана Владимирова на высочайшее имя. По указу Екатерины Второй вскоре построили фрегат «на манер торгового», который и отправили в Ливорно. Купцы Лугинин, Пастухов и Петухов загрузили трюмы под завязку, наполнив их крепкой парусиной, канатами и тульским железом.

Фрегат не только вез товар – он стал одновременно и испытательным судном.

– В те времена, а по понятным причинам, у нас не было опыта хождения в южные моря, но мы уже были в курсе, что там корабли быстро проедаются морскими червями, – поясняет Олег Золотарев. – Фрегат в подводной части обшили вторым слоем досок, а между внутренним и внешним слоями проложили промасленную бумагу и войлок с битым стеклом. Это должно было затруднить проникновение корабельных червей под обшивку. Когда фрегат вернулся на родину и был поставлен в док на ремонт, оказалось, что решение было правильным… Этот способ защиты стали применять на всех судах, уходящих в Средиземное море. А архипелагскую эскадру из-за этой особенности стали называть «обшивной».

Фрегат «Надежда Благополучия» оправдал свое название, совершив удачный вояж. Впрочем, команда корабля исполняла не только коммерческую миссию: моряки разведывали берега и составляли карты глубин. Кстати, после того похода, который пришелся на 1764 год, всех офицеров «Надежды Благополучия» перевели на другие корабли, а позже все они попали в архипелагскую эскадру уже в качестве опытных специалистов. Известно, что командир фрегата служил на флагманском корабле «Святой Евстафий Плакида», был там флаг-капитаном и погиб при взрыве корабля во время Хиосского сражения.

Вспомнить прошлое, опустившись на дно

На Паросе участникам экспедиции удалось идентифицировать три православные иконы, оставленные нашими моряками-балтийцами в подарок местному монастырю. А сделав остановку на острове Лемнос, они обследовали главный подводный объект экспедиции – место крушения 80-пушечного корабля «Святослав».

Осадив крепость на Лемносе, русские корабли блокировали пролив Дарданеллы, не позволяя подвозить продовольствие в Константинополь. Именно к Лемносу по непонятной причине пошел тогда самый большой русский корабль – 80-пушечный «Святослав». Уход корабля ослабил блокаду, турки получили подкрепление и передумали сдаваться, а сам «Святослав» сел на риф. Есть версия, что причиной случившегося стала диверсия английских моряков, находившихся на русской службе. Англия тогда была на стороне Российской империи, но нужен ли был нашим союзникам неожиданно сильный русский флот и его господство в Архипелаге? С корабля практически ничего не успели снять, к тому же он был подож­жен неизвестно кем…

Место крушения «Святослава» известно местным жителям уже около 80 лет. Но дайверы посещают его крайне редко – очень далеко от берега, да и море в этих местах часто бывает неспокойным. По сути, погружения подводников с парусника «Штандарт» стали первой попыткой научного исследования места крушения корабля.

– Времени у нас было немного, но проведенные измерения и фото- и видеосъемка позволили уже дома, в Туле, составить глазомерный план остатков корабля. И выяснилось интересное: по информации тех, кто побывал на месте этого кораблекрушения раньше, они насчитывали на дне от 18 до 30 пушек. Нам же удалось нанести на план 41 орудие, а также два пятиметровых якоря, скопления чугунных балластных отливок и конкреции из пушечных ядер. Самые большие пушки имеют длину 3,4 метра и весят по нескольку тонн каждая.

Кстати, 80-пушечный «Святослав» – участник Хиосского и Чесменского сражений. Он является единственным русским кораблем данного класса, погибшим в результате крушения в XVIII веке. И мы оказались в числе первых, кто занялся его исследованием.

Морская звезда Екатерины Великой

– Поход в Средиземное море был задуман из неверной предпосылки, что греки готовы поднять восстание, а русские должны им помочь и освободить от турецкого владычества, – делится своими соображениями Олег Золотарев. – Наши тогда искренне надеялись, что тут надо зажечь спичку, а дальше все пойдет само. Но увы – ничего подобного не случилось…

На завершающей точке маршрута – острове Кеа – члены экспедиции сошли на берег и пошли осматривать бухту. Здесь на почетном месте стоит бюст Ламбро Качиони и пушка, поднятая якобы с одного из его кораблей. В греческой историографии с этим именем связывают революционные настроения и борьбу за независимость. Между тем в российской истории он отмечен как героическая и весьма колоритная фигура… «корсара императрицы Екатерины».

Да-да! Полковник русской службы был еще и знаменитым пиратом! И, говорят, что лихачил так, что другие только диву давались! Естественно, что в Греции Лабро Кочиони с той поры нацио­нальный герой. Стоит ли удивляться, что именно на «пиратском» острове Кеа у нашего рассказчика «увели» водолазные боты, мирно сушившиеся под полубаком?

Ширина и глубина народной дипломатии

По словам Олега Золотарева, на греческих островах, за исключением острова Парос, мало что напоминает о громких событиях XVIII века, связанных с русским пребыванием в Архипелаге.

– Например, на острове Хиос мы побывали в морском музее, но там нет практически ничего о Хиосском и Чесменском сражениях. Хотя пролив находится рядом и Чесма напротив острова. А как вам такой исторический факт: в турецком флоте, оказывается, было гораздо больше греков, чем на наших кораблях, а главными помощниками русских в той войне были албанцы?!

Между тем незаурядный проект, которым оказалась международная экспедиция, пришел на острова с дружественной миссией, а общение с местным населением стало настоящей народной дипломатией. Участники встречались с русскими диаспорами, которые живут на побережьях Греции, с местными властями, посещали монастыри, памятные места и даже участвовали в совместном концерте!

– «Штандарт» поистине стал новостью номер один. Про парусник писали во всех газетах, люди валили к нам буквально толпами! За 16 дней проекта на палубе фрегата побывало более пяти тысяч человек. Как говорили местные жители, так много и хорошо о России в Греции не писали очень давно. А один из сотрудников российского посольства настолько проникся духом экспедиции, что после пресс-конференции на ее старте съездил домой, переоделся из «официального» в «походное» и в качестве матроса прошел от Афин до Пароса.

Тревожно, но очень круто!

Беседуя с путешественником, мы не могли не задать вопрос о впечатлениях о самом плавании и о характере Эгейского моря.

– Переходы между островами были достаточно короткими, но мы успели попасть в восьмибалльный шторм, – улыбается наш собеседник. – Молнии сверкали во все небо, корабль кидало из стороны в сторону и, честно признаться, было немного тревожно… но очень круто! Это непередаваемое ощущение «полета» под парусами в ночном штормовом море на уходящей из-под ног палубе врезалось в память навсегда!

На корабле быстро привыкаешь к ритму его жизни и сразу замечаешь любые изменения. Как-то раз неожиданно налетел шквал, наша вахта в это время отдыхала. Моя койка находилась в носу у правого борта ниже ватерлинии. К качке я уже привык, спать она, как, впрочем, и журчащая за бортом вода, совсем не мешала. А тут равномерное покачивание вдруг остановилось, фрегат резко наклонился и застыл с креном как раз на «мой» правый борт… Сквозь шум ливня стало слышно, как по палубе забегала дежурная вахта, по трапам на помощь ей – подвахта, все стали убирать паруса, и тут уж было не до сна... Но все обошлось, корабль выпрямился и устремился дальше по волнам сквозь стену дождя. Как потом рассказывал капитан фрегата Владимир Мартусь, осень в Эгейском море – это пора постоянных штормов и шквалов: только выходишь из-за острова, и тебя сразу настигает ветер! Поэтому долг каждого моряка – быть готовым к капризам погоды. Для маленьких спортивных яхт – это вполне нормальное явление, а вот для большого трехмачтового парусника – одна из непростых задач. Но мы с ней отлично справились!

Экспедиция в Эгейское море была для меня чем-то нереальным – о таком я мог только мечтать… И благодаря «Пламени Чесмы» эта мечта оказалась явью!

Людмила ИВАНОВА
фото из архива Олега ЗОЛОТАРЕВА