Мастер всечки Елена Мокина: Это уникальное тульское ремесло

Наталья ПАНЧЕНКО

Фото: Сергей КИРЕЕВ

Всечка (или врезная инкрустация) – один из способов декорирования деревянных предметов с помощью тонкой металлической проволоки, который применяется для отделки как оружия, так и предметов быта, украшений. Тульская всечка – промысел, появившийся в начале XVIII века на Тульском оружейном заводе. Об особенностях данного вида промысла и необходимости его развивать «Тульским известиям» рассказала мастер всечки Елена Мокина.

– Елена Юрьевна, 30 лет вы работаете в одном из известнейших тульских промыслов. Кто обучил вас искусству всечки?

– Познакомил с всечкой и очень многому научил меня Сергей Витальевич Горбунов – замечательный мастер, к сожалению, уже ушедший из жизни. Он долгие годы занимался популяризацией этого вида искусства – составлял методички, в том числе по чеканке и ковке – и подготовил большое количество мастеров, продолжающих его дело. Среди учеников Сергея Витальевича посчастливилось оказаться и мне. Мы познакомились в 1995 году. До встречи с ним я плотно занималась росписью по дереву и настенной росписью. По всей видимости, ему понравились мои матрёшки и шкатулки, и он решил, что меня можно обучить всечке, а потому пригласил на занятия в свои мастерские.

– Вы в это время преподавали в школе?

– Да, я окончила факультет начальных классов Тульского государственного педагогического института (сейчас это университет) имени Л. Н. Толстого и, отработав три года по распределению, стала в школе №10 (теперь центр образования №12) преподавать изобразительное искусство. Детей начальной школы я учила, например, расписывать разделочные доски, которые становились для них замечательным подарком самим себе и родителям. В центре образования №23 я не только работала учителем-предметником, но и у ребят 9-11-х классов вела кружок по всечке. Все изделия мы изготавливали сами, вплоть до того, что обкатывали перламутр – кусочек речной или морской раковины. Делали это на станках «Умелые руки». На одном шлифовали дерево, на другом – перламутр. Это серьёзная работа, требующая внимательности и точности: детальку, хоть деревянную, хоть перламутровую, нужно крепко держать в руках и, работая на станке, не испортить. Для детей это тяжелый, наверное, труд, но – интересный. Технологию всечки они осваивали с удовольствием. Отдельный станок требовался для прокатки проволоки – придания ей плоской формы. Но, поскольку в школе его не было, я делала это дома сама.

– Росписью по дереву, настенной росписью заниматься продолжали?

– Да. В центре образования №12 до сих пор в коридоре второго этажа можно увидеть роспись стены в морском стиле. Работа выполнена гуашью, потом покрыта лаком. Морское дно с его обитателями: животными, рыбами – детей просто притягивает. Оживление в их глазах остаётся даже тогда, когда они потом видят это каждый день. Прозрачные медузы, необычная рыба-шар, морская цветовая гамма, красивая сама по себе, – всё это и вдохновляет, и успокаивает. А на первом этаже, тоже в коридоре, можно увидеть роспись по мотивам сказочной трилогии Николая Носова о Незнайке. Морское дно начинала расписывать с Еленой Яковлевной Морозовой, учителем черчения. Заканчивала работу уже сама. А «Незнайка» целиком выполнен мною.

– Когда стали заниматься у Сергея Горбунова, насколько сложным показалось вам освоение всечки?

– Навряд ли что-то, даже если это нравится, даётся легко и сразу. Мне пришлось работать непривычными для меня инструментами: резцом, кусачками, молоточком… Проволока требует просто неимоверно тонких и ловких пальцев. И поначалу мне было непросто: и усилий надо больше прикладывать, и руки нужны крепкие. Так что не всё сразу давалось. Но бросать это дело не собиралась. А начинали мы с Сергеем Витальевичем с отделки обычных кулонов. На деревянную заготовку я наносила карандашом рисунок, линии которого потом углубляла резцом, и вставляла в эти углубления металлическую проволочку. Затем поверхность шлифовала и – этому я научилась позднее – украшала перламутром. Потом всё зашлифовывала. 

– Разочарования из-за трудностей не было?

– Если говорить обо мне, то для меня этот вид ремесла – расширение творческих интересов, ещё одно глубокое художественное увлечение. А если взять шире, мне очень приятно, что я работаю в промысле, связанном с Тулой и имеющем древнюю историю. Искусство всечки было распространено на Кавказе, у кузнецов-оружейников Киевской Руси, в Закарпатье, в некоторых районах Прибалтики… Но тульская всечка занимает, конечно, особое место. Появилась она в конце XVII века, когда в Туле только начала развиваться оружейная промышленность. Настоящей датой её рождения считают 26 февраля 1712 года, когда в нашем городе по указу Петра I был основан первый в России государственный оружейный завод и тульские мастера начали украшать именное оружие – всекать тонкую металлическую проволоку в специально подготовленную деревянную поверхность ружья – приклада, цевья или шейки. Узоры поначалу копировали – с французских и испанских ружей, но достаточно скоро у нас появилась своя технология всечки – тульская, мы же «левши». Наши мастера стали наносить не только проволочные узоры – они начали использовать драгоценные камни. И декорировали уже не только огнестрельное оружие, но и холодное, даже предметы быта: кулоны, шкатулки, расчёски…

– Сергей Витальевич много делал замечаний, когда учились у него? Или ему всё в вашей работе нравилось?

– Он тактичным был человеком: понимал, что нужно время для освоения ремесла, и поначалу замечаний не делал. Он учил правильно рисовать линии, правильно, под углом 90 градусов, держать резец, правильно пользоваться кусачками…

– Что было для вас самым трудным?

– Самым сложным для меня было освоить вставку камушка – «жемчужинки», перламутра. Очень непросто подобрать камушек по рисунку, отшлифовать его – это всегда делается на станке – и вставить в изделие. А перламутровые камушки требуют осторожного обращения. Для их «добычи» использую или наши раковины, речные, белые, или галиотис – морские, разноцветные. Изделия с галиотисом смотрятся, конечно, более эффектно. Каждый кусочек из раковины вырезается, прокатывается на станке и только потом помещается в изделие. Нужен по рисунку кружочек – вырезаю кружочек, капелька – значит вырезаю капельку. Для бабочки – четыре крылышка. Кстати, всечка стала цветной тоже благодаря стараниям тульских мастеров.

– Долго вы учились искусству всечки?

– Года два-три. Но связь с преподавателем поддерживала постоянно. У него было много учеников. Это Павел Савин, Татьяна Панкеева, Антон Курганов, Андрей Елецкий. Я ещё не всех назвала. Технику освоили очень многие, на занятия приходило много молодёжи. Правда, не все сейчас занимаются всечкой. Изредка мы с мастерами встречаемся, советуемся о чём-то, что-то друг у друга перенимаем. И это хорошо. С другой стороны – нас не так много. И мы, скажем мягко, взрослеем. Поэтому популяризацией художественных промыслов, особенно в Туле, которая славится и самоваром, и всечкой, и филимоновской игрушкой, считаю, нужно заниматься более плотно – нашим ремёслам необходимо обучать молодёжь.

– Какие композиции преобладают в ваших работах?

– Поскольку орнаментальную композицию и виды росписи я преподавала в школе и уже занималась росписью матрёшки, шкатулок, многие из мотивов перенесла в работы по всечке. Вот, например, перед вами одна из таких работ: паучок, пробирающийся к добыче, пойманной его паутиной. Но это не мушка. Жемчужинка, которую можно принять за мушку, – своего рода символ Земли. А трактовать это волен каждый так, как ему нравится. Кстати, все бабочки, жучки, божьи коровки только кажутся одинаковыми – «на одно лицо», как в природе. На самом деле и рисунок, и исполнение этого рисунка – результат индивидуального творчества мастера. Так же, как вот эти работы – объёмные, бабочка и жук. Они совершенно другого стиля. Им уже много лет, я показываю их на выставках. Или вот эти композиции – знаки Зодиака. На них как на символы черт характера людей тоже предлагаю взглянуть в моей трактовке. 

– Проволока бывает разная: из алюминия, серебра, латуни, меди… С какой предпочитаете работать вы?

– Мне нравится алюминий: он более мягкий и даёт красивый серебристый цвет. Никель, тоже серебристый, тяжеловат, но я и с ним работаю. Латунная проволока – золотистая. Медная – красная. Когда занималась с детьми, мы использовали алюминиевую проволоку.

– Вы украшаете не только кулоны, шкатулки, но и расчёски…

– Расчёски – не просто вещь, сделанная из дерева, на которую можно с успехом наносить всечку. И не просто полезная вещь. Это предмет с потрясающей энергетикой. Делаются расчёски из ореха. Он бывает разный: тёмный, светлый. Правда, из яблони, бука, самшита их тоже делают, но чаще всё-таки из ореха, дерева очень тёплого. Всечка на нём, особенно на тёмном, после тонирования смотрится сказочно. При шлифовке орех может становиться прозрачным – светиться насквозь. А если ещё вставить перламутр, то от изделия глаз не оторвать. Кстати, для всечки подходят не все породы дерева: мягкие не годятся, так как проволока будет в них утопать, а в твёрдые её будет трудно вставить. Лучше всего использовать породы средней плотности, такие, как орех, о котором мы только что говорили, или груша. Это в идеале.

– Настроение работа создаёт?

– Безусловно. Но нужно ещё и внутреннее настроение. Если его нет, лучше за работу не садиться. Ни за роспись, ни за всечку. А такое бывает, что настроения нет. Но работать надо. Берёшься за дело – оно увлекает, и о плохом забываешь. Потому что вокруг – красота.