Чернский район: как гитлеровцы убили партизана Гражданской войны

В год 75-летия Победы над фашистской Германией пресс-служба УФСБ России по Тульской области и редакция газеты «Тульские известия» продолжают публиковать на сайте издания уникальные документы о злодеяниях гитлеровцев на территории региона. Они призваны напомнить соотечественникам, и в первую очередь молодежи, о том, какое зло несли захватчики и их пособники гражданам нашей страны. Мы делаем это еще и для того, чтобы еще раз указать: виновниками преступлений в годы войны были не только эсэсовцы, но и военнослужащие вермахта, о чем часто «забывают». Совместный проект нацелен на то, чтобы школьники, студенты и представители других слоев общества знали имена (правда, известны они не все) жертв фашизма, даты и места их гибели – знали и помнили. В этот раз мы расскажем о том, что происходило в 1941-м в Чернском районе.

Вот ведь судьба: человек прошел Гражданскую войну, был в ту пору партизаном, выжил, а вот во время Великой Отечественной – погиб…

«24 ноября 1941 года ко мне в дом пришли три офицера из гестапо в сопровождении переводчицы (фамилия неразб.) Антонины, ныне арестованной органами НКГБ, и арестовали моего мужа Гребенюка Федора Николаевича, 1899 года рождения, партизана Гражданской войны. После ареста его сразу же увели, а меня стали тут же в квартире допрашивать».

Об этом в беседе с сотрудником госбезопасности в июле 1944 года рассказала домохозяйка Агриппина Сергеевна Гребенюк, 1911 года рождения, уроженка пос. Чернь Тульской области, по соцпроисхождению из семьи служащего. Женщина получила неполное среднее образование. В партии не состояла. Воспитывала дочь. Проживала в деревне Казацкая Слобода Чернского района, в том числе в период оккупации (по ее словам, она длилась с 25 октября по 25 декабря 1941 года).

Чем же интересовались гитлеровцы, допрашивавшие Агриппину Сергеевну? Во-первых, спросили, партизан ее муж или нет? Затем потребовали сдать оружие. «Я сказала, что он партизан Гражданской войны и что в настоящее время он не партизан и оружия у нас нет. Как только переводчица перевела мои слова, офицер стал меня бить, ударил прикладом винтовки мне по ноге и разбил кость, несколько раз ударил по лицу кулаком, вывернул руку, после этого взял детский флажок и бил им до тех пор, пока не изломал этот флажок. После избиения забрали у меня наиболее ценные вещи и ушли. На другой день утром я узнала, что мой муж расстрелян. Я пошла в гестапо за разрешением похоронить мужа. Меня встретил немец, хорошо говоривший по-русски, который сказал, что хоронить нельзя, пусть лежит четверо суток. Через четверо суток я пошла к месту расстрела, т.е. к саду колхоза «2-я пятилетка», где его и нашла. Рядом с трупом моего мужа лежал труп комсомолки Нины Березы. Как мне потом стало известно, гестаповцы расстреляли еще комсомолку Нину Черемисинову, но ее труп похоронили раньше и я ее не видела».

Агриппина Гребенюк привела и такие страшные подробности: когда она пришла забрать тело мужа для похорон, труп  «был неузнаваем, лицо было все разбито. Я поняла, что он перед расстрелом подвергался сильному избиению». Выходит, немцы все-таки не поверили, что перед ними партизан еще той, давней, войны. Или решили, что раз партизан той войны, то таковым может являться и в ходе нынешней?