Девочка войны

Капитолина Николаевна Долгова:

– В сорок первом году, когда началась война и стало совсем туго, изможденная недоеданием, мама тихо сгорела, будто восковая свеча, а папу еще раньше убило молнией. Старшего брата к тому времени отправили на фронт, еще один пошел на работу, а меня и младшего забрали в Желыбинский детский дом.

Самыми страшными для нас оказались события 1942 года. Когда немец повернул с Венева на Тулу, директор детдома Анна Васильевна Лунина, испугавшись, что ребят заберут на перекачку крови, велела нам спуститься в подвал и затаиться.

На верху остались только она да сторож. Фашисты несколько дней водили их на допрос, пытаясь выяснить, куда делись дети. Но в ответ получали, что мальчики и девочки были эвакуированы и увезены далеко от Тулы. Фашисты так и не смогли догадаться, что под кучей разбитых парт и кирпичей, сваленных в беспорядке директрисой и сторожем, находится вход в сырой подвал, где по колено в воде стоят двое воспитателей и 23 ребенка. Холод пробирал до костей, малыши начинали плакать, но старшие их успокаивали: все будет хорошо, надо только дождаться, когда уйдут немцы. Дождались не все. Одна девочка, больная воспалением легких, не вынесла мучительного заточения. Она умерла, а крысы за несколько дней на глазах у оставшихся ребятишек обглодали все ее тело…

Едва выбравшись на свет, дети навели порядок в детдоме и сели за парты. В один из дней Капитолина так и не дождалась из школы родного брата. На расспросы, где мальчик, одноклассники ответили, что Вова заснул за партой. Девочка бросилась в школу, а тот и вправду склонил голову на деревянную столешницу, дыша жаром и обливаясь потом. Ребенка сразу отправили в детдомовский «лазарет», но лекарств не было, и мальчик умер.

Через несколько месяцев сплошным лазаретом стала и вся Тула.

Во всех крупных зданиях размещались госпитали. Воспитанники детского дома часто навещали больных и раненых, помогали санитаркам, писали письма, пели солдатам песни. А когда на землю возвращалась весна, бежали в поле искать оставшуюся под зиму картошку. Выкапывали ее тонкими пальчиками и отправляли в рот с найденными корешками и первой зеленой травой. Летом помогали колхозу – собирали колоски, вязали снопы, сажали сад.

Когда война закончилась, из ближайшего колхоза к ребятишкам приехал председатель и на радостях привез горячий круглый каравай. Отламывая по маленькому кусочку, дети в тот день поклялись, что никогда не уронят ни единой крошки хлеба...

Победа позволила некоторым мальчикам и девочкам вернуться в родные дома. Капитолину никто не ждал, и она осталась в детдоме, работала на кухне, носила тяжеленные ведра с водой, топила печь, мыла пол… Только в ее трудовой биографии – как и в биографии миллионов мальчишек и девчонок, чьи золотые годы пришлись на войну, – не нашлось места для записи о снопах, канавах и ведрах, будто и не было этого трудового фронта. Бог им судья, чиновникам, которые решили, что все это и есть детство…