Татьяна Рогожина: Я себе ставлю задачу и думаю только о ней

Наталья ПАНЧЕНКО

27 мая в Тульской областной научной библиотеке закончит работу выставка изделий мастеров-умельцев «Искусство в каждом предмете» (0+). Сегодня в гостях у «Тульских известий» ещё один мастер — Татьяна Рогожина. Увлечение Татьяны — вязание. О нём и других своих любимых занятиях она и рассказывает в беседе с нами.

 — Татьяна Вениаминовна, давно ли вы начали вязать?

 — Серьёзный «вязатель» я с детства: шила, вязала, вышивала. Стартовую точку не помню, но мне всегда нравилось что-то делать руками.

 — Кто учил этому рукоделию?

 — Сказать, что меня кто-то этому учил, не могу. В школе были уроки труда, где мы шили, причём даже какие-то вещи для себя: платья, фартучки — но вязанию нас не обучали. Вязать училась сама, по книжкам. Единственное — лет в 30, наверное, даже чуть больше, я окончила курсы машинной вышивки, причём с отличием, но не занималась ею: хотелось работать руками. Предпочтение отдаю вязанью, но не просто вязанью: мне нравится декорировать вещи — отделкой придавать им дополнительную изюминку. Они намного интересней смотрятся с вышивкой, аппликацией.

 — Помните свою первую вязаную вещь?

 — Сарафан из знаменитой «рублёвой» пряжи. Она продавалась в Суворове и называлась так потому, что моточек этой пряжи стоил один рубль. Из неё я где-то в 7-м классе связала себе сарафан, а на грудке вышила клубнику.

 — Вязали на спицах?

 — На спицах. И не только из шерсти. Бывало такое, что разрывала старые вещи из шифона на полосочки и из них тоже вязала отличные изделия. И пуховые платки распускала, чтобы связать что-нибудь красивое. Крючком я научилась вязать, наверное, уже после 30. Тоже сама, по книжечке.

 — Вязали для себя?

 — Да, для себя, для дома. И картины вышивала, иногда большие, типа гобелена. Хорошо помню первую из них: на ней было изображено северное сияние. Сейчас, правда, не могу сказать, где они, а вот две маленькие картины с изображением руин замков у меня сохранились.

 — Сюжеты для картин сами придумывали?

 — Рисовать я не умею, поэтому вышивала в основном по готовым схемам. А вот шитьё, вязанье — всегда свободное плаванье. Иду своим путём, без подсказок. Но какие-то базовые вещи, конечно, узнавала, не сама их придумывала.

 — Какие-то из работ помните?

 — Это в основном вещи, связанные для сына, когда он был маленьким. Для него всегда интересно было вязать. Как-то связала джемпер и украсила его аппликациями — домиками, человечками, гусями, бредущими куда-то. Привела его в этом джемпере в кукольный театр. Вдруг появляется фотограф — в театре детей тогда фотографировали — и начинает моего сына крутить во все стороны. Долго она его крутила: и в одном ракурсе снимет, и в другом. Ей, видно, хотелось запечатлеть этот джемпер. Сейчас не вяжу никому. И себе не вяжу уже давно. И вообще, я до этих выставочных пупсиков не вязала лет 15-20.

Кукла с выставки

 — А когда и как появились пупсики?

 — В 2004 году я открыла ИП и 15 лет была индивидуальным предпринимателем: занималась совершенно не свойственной мне деятельностью — торговлей. Я довольно тепличное существо, но — занималась. Свободного времени особо не было, тем более что примерно тогда же я начала писать. А куколки возникли с началом ковида. Я писала роман из купеческой жизни, время действия — конец 19-го — начало 20-го века. И в сюжет у меня вплелись две линии, связанные одна с фарфоровой куклой, другая — с луной. Луна, понятно, далеко — не достать. А вот почему у меня нет фарфоровой куклы? Она не героиня романа, но проходит через весь сюжет, до последней страницы текста. Иногда мы с мужем ходим на блошиный рынок посмотреть интересные вещи, и один раз вижу — лежит фарфоровая куколка. Просто роскошная. Она стала моей.

Татьяна Рогожина: Винтажная фарфоровая кукла, которая появилась у меня первой. Бисквитка. Она в хорошем состоянии, поэтому её я не переодевала. Кукла довольно большая: рост около 60 см

С неё всё «кукольное» и началось. Потом попались две куколки «в руинах» — их надо было восстанавливать: переделывать тельце, делать новые парики, в общем, полностью всё менять. С одной из куколок сложилась интересная ситуация. Когда я начала её ремонтировать — сняла парик, тельце переделала — она стала похожа на мальчика. Сшила брюки, надела — сидят «толстопопо». Сшила джинсы — тоже не нравится. Шью девчачье бельё — панталончики и топик, надеваю — сели идеально.

Татьяна Рогожина: Фарфоровая кукла, которая не хотела превращаться в мальчика. Переделано тело, восстановлена разбитая нога; новый парик и одежда. Рост около 48 см

 — И вязать для них в это же время начали?

 — Да, в пандемию. От стрессов руки запросили вязанья. До этого, повторю, я уже лет 15, а то и 20 не вязала, только писала. В Интернете попались ролики с показом вязаных миниатюр — одежды для куколок. Заинтересовалась. Поскольку у меня не было таких мелких кукол, опять выручил блошиный рынок: первых пупсиков приобрела там. Оставалась какая-то пряжа — было из чего пробовать для них вязать, и я начала этим заниматься. Получилось, понравилось. Постепенно собралась целая коллекция.

 Кукла с выставки

— Сколько их у вас сейчас?

 — Даже затрудняюсь сказать. У меня же ещё целая коробочка неодетых, причём некоторых из них надо сначала привести в порядок — кое-что переделать. Есть и фарфоровые куколки для переделки, есть и те, кого нужно просто одеть. На выставке в областной библиотеке у меня представлен ещё букнук. Это специальные вкладки, которые ставятся на полки между книгами. Букнук я делала первый раз, но мне нравится экспериментировать. Делала долго: это очень кропотливая работа.

Татьяна Рогожина: Букнук. Первый опыт в этом направлении

 — Показывать свои работы начали в «Отвязном четверге»?

 — Да. Как-то раз я покупала в магазине пряжу или спицы и увидела объявление о том, что в областной библиотеке работает клуб «Отвязный четверг», и решила сходить туда со своими пупсиками. Вот уже два года хожу. Рукодельницы люди спокойные, умиротворённые, посмеяться любят. Два часа мы занимаемся вязаньем, часто в это время читаем по очереди книги. Вслух. В прошлом году в нашем клубе была выставка наших работ, на ней было несколько и моих куколок. Кстати, когда я переделывала кукол, как-то подумала: может быть, мне попробовать сшить куклу из текстиля — полностью из ткани? Одну сшила, потом другую, потом ещё несколько. Правда, этих кукол в основном раздарила. Но две текстильные сейчас тоже на выставке.

 — О чём вы думаете, когда вяжете?

 — Я себе ставлю задачу и думаю только о ней. В этом смысле всё очень просто. Но решать задачу сложно: вещи маленькие, нужно сделать так, чтобы они снимались-надевались, в них нужно обработать края, чтобы всё было красиво.

 — Есть запросы на ваши изделия?

 — Практически нет, потому что я человек закрытый, интроверт. У меня минимальное количество знакомых. Многие просто не знают ни о том, что я вяжу, ни о том, что пишу. Лет через пять после того, как начала заниматься прозой, я осмелела — выложила некоторые свои вещи на сайте «Проза.ру». Но я не сетевой человек и сейчас там совсем уже не бываю. Захожу, лишь когда мне какое-нибудь сообщение приходит. Но, знаете, мне повезло. Меня заметило пятигорское книгоиздательство «Бёркхаус», и всё, что у меня было написано до 2015 года, было им издано. Ещё я немного печаталась в тульских журналах «На крыльях Пегаса» и «Ковчег». В последние два года ничего не отдавала в печать.

 — Книга, изданная «Бёркхаусом», в продаже была?

 — Была. Она вышла тиражом в тысячу экземпляров и распространялась самим издательством по городам-курортам Северного Кавказа. Вообще, у меня в этом издательстве вышли три мои персональные книги и несколько повестей и рассказов в трёх сборниках разных авторов. Всё это по одному экземпляру у меня сохранилось.

Книги Татьяны Рогожиной

 — Вы начали писать прозу, уже будучи совершенно взрослым человеком…

 — Да, мне было около 50 лет.

 — Что произошло? Что вас подтолкнуло к этому?

 — Я очень много читала и однажды подумала: а почему бы самой не попробовать писать? Предстоял мамин юбилей — захотелось написать для неё. В общем, начала с романа. Он у меня, кстати, вышел в пятигорском издательстве. Такой, знаете, девчачий сюжет. Сейчас бы я, конечно, об этом не писала. А когда началась пандемия, я стала работать над фрагментарными записками. Это в жанре мозаичного эссе Василия Розанова, его «Опавших листьев», того же Михаила Эпштейна с его «Клейкими листочками». И до сих пор я эти бессюжетные зарисовки-заметки пишу. Что в них? Уличные сценки, размышления о прочитанном, «случайные» мысли… Это может быть одно предложение, а может быть целая страничка. Назвала я это «Оставайтесь дома» и сделала приписку — «Заразки» — тексты, написанные за один раз. Потом у меня появилось другое название для «заразок» — «Между прошлым и будущим. Маячки». То, за что можно зацепиться и идти дальше.

 — Когда пишете, читаете кому-нибудь то, что получается?

 — Муж у меня мой первый читатель. Он для меня опора и авторитетный критик не только в технических вопросах, но и в смысловых. И его вкусу, его мнению полностью доверяю. Но когда пишу, не показываю даже ему. В романе про купцов «Бисквитка» — это расхожее название фарфоровой куклы, бисквитный фарфор — мне нужно было уточнить у мужа некоторые технические вопросы, и он мне помог. «Бисквитка» — исторический роман. Раньше я к этому жанру не обращалась. Но лет десять назад моя мама случайно узнала от своей родственницы — у нас в Туле нет родственников, не тульские мы…

 — Откуда?

 — Я родилась в Казахстане. Мама там работала по распределению. Она из Владикавказа, а папа с Урала. Но в Туле я с трёх лет, и это, в общем-то, мой родной город. Так вот мама случайно узнала — раньше это всегда скрывалось — про своё происхождение. По отцовской линии она из купцов. Были такие купцы Радеевы в городе Троицке Оренбургской тогда губернии. И купцы не «заштатные» какие-нибудь, а первой гильдии. Они были меценаты, много делали для города. Нам говорили, что в местном музее целый раздел посвящён их деятельности. Я там ни разу, к сожалению, не была, но мысль у меня в голове засела — интересно было бы примерить на себя купеческую жизнь.

 — И вы решили её примерить, когда вам было…

 — Даже позже, но я могу вам совершенно точно сказать, что можно и в 50, и в 65 лет затевать что-то новое. Я прочитала огромное количество мемуаров о жизни в 19-м — начале 20-го века. Я это время просто перелопатила. Чтобы почувствовать его дух, атмосферу. Оно не отпускает меня до сих пор. Прочитав, например, воспоминания Алексея Брусилова, один яркий момент из них включила как реальный факт в свой роман. Брусилов как-то отдыхал в Германии, и немцы устроили праздник, на котором было много русских, построили картонные декорации Кремля. Вдруг во время фейерверка декорации загорелись… А у меня как раз героиня с героем — я их отправила отдыхать в Германию — на этом празднике были… В «Бисквитке» по сюжету мне нужно было героиню и её мужа из жизни убрать. Я даже знала, каким способом, но не могла себя усадить это написать. И когда писала, несколько раз пила таблетки от давления. В общем, получилось так, что вместе с этим романом и его героями я пережила первую мировую, революцию и ужасы вынужденной эмиграции.

 — Продолжение писать собираетесь?

 — Собираюсь. Пролог уже готов.

 — Во время работы над «Бисквиткой» вязали?

 — Нет. Вязание я возобновила только во время ковида.

Татьяна Рогожина: Кукла-шутка с разными глазами, похожая на кошку, что у меня живёт. Это первая кукла, которую я полностью сделала сама. Рост 36-37 см

 — А сейчас и пишете, и вяжете?

 — Да. Иногда бывает, что я день-два вообще ни к чему не прикасаюсь.

 — А почему?

 — Например, в летний сезон мы много ездим. Причём в последнее время в те места, куда можно дотянуться одним днём. Поленово — каждый год, это обязательно. И, может быть, не один раз за год: это самое тёплое для меня место. Люблю бывать в Тарусе. Чекалин понравился — город на горе. Чудесная внизу речка. С аистом. Мы вообще глубинку любим. Бываем в Калуге, в Рязань ездили, но это уже не одним днём. Продолжительные поездки были в Белоруссию, на Селигер.

 — Удивительно: человек, окончивший финансовый институт…

 — Удивляюсь, как я его окончила.

 — И я сейчас удивляюсь. Но не этому, а тому, как вы, гуманитарий, себя туда отправили.

 — Моя учительница начальных классов всегда меня как-то опекала. Её муж, кстати, был журналистом, Черкасовы их фамилия. Она подтолкнула меня поучаствовать в конкурсе Школы комсомольских репортёров при «Молодом коммунаре». Я его прошла и несколько месяцев ходила на занятия юных журналистов. У меня были даже какие-то публикации, но я не окончила эту школу.

 — Разочаровались?

 — Нет, из-за стеснительности. Только лишь. А что касается поступления в вуз, то, как мне кажется, многие тогда поступали туда, куда родители посоветуют. Меня вообще хотели определить на строительный факультет. Но это совершенно не моё, поэтому первый экзамен я сознательно провалила и пошла работать. Устроилась в Приокское территориально-транспортное управление. Сначала техником, потом инженером работала. Такое возможно было в советское время. На следующий год моя учительница начальных классов посоветовала мне поступать в пединститут на факультет русского языка и литературы. Так как я поработала, мне на дневное отделение уже не хотелось: хотелось хоть чуть-чуть, но зарабатывать. Поступала на заочное. На экзамене по литературе достался билет по Маяковскому — я столько знала наизусть! Как начала читать… В общем, на экзаменах при поступлении получила две пятёрки и две четвёрки, но меня в институт не взяли: в первую очередь принимали тех, кто работал воспитателем, пионервожатым, а я об этом не знала, и никто не подсказал. Поэтому на следующий год я махнула на всё рукой и стала студенткой-заочницей финансово-экономического института. ВЗФЭИ он тогда назывался. А потом работала экономистом на разных предприятиях. В 90-е родился сын.

 — 90-е трудные были годы. Как вы их пережили?

 — Финансово они для меня не были трудными. Когда ребёнку было месяцев шесть, я начала делать на заказ вышивки, аппликации на джемперах, свитерах: Принесут — сделаю. Так вот постепенно и пошло. В 2004-м — ИП, а дальше вы уже знаете.

 — Талантливость в себе чувствуете? Чувствуете, что Господь наградил вас чем-то?

 — Несомненно, что-то есть. Мне кажется, когда имеются способности, нет мучений, нет ни в чём затруднений. Именно так я пишу и вяжу — с удовольствием. Какой-то дар Бога, пусть небольшой, мне достался, да.

 — Как вы считаете, вы хорошо им распоряжаетесь?

 — Нет, наверное. Не несу его людям. Хотя — говорила вам — публиковала свои произведения на сайтах, в журналах. На «Прозе.ру», когда я года два-три размещала там свои произведения, объявлялись сетевые конкурсы, в двух я участвовала, и оба раза занимала первые места… Да, что-то по жизни нас ведёт. Трудно сказать, что именно, но какие-то подсказки точно есть, в книгах в том числе, и они не случайны.

 — Как не случайна, наверное, ваша помощь сегодняшним фронтовикам.

 — То, что произошло, — это для меня боль, как и для всех. Но жизнь продолжается. Я придерживаюсь теории малых дел. Не можешь изменить что-то — создай баланс вокруг себя, и легче будет другим. Но сложно создать это равновесие, очень сложно. И всё равно стараюсь. Вот поэтому и пишу «Маячки». Цепляюсь за них и иду дальше. Два года с клубом «Отвязный четверг» вяжем для фронтовиков носки и шапки. Сейчас тепло, но мы про запас.

 — Не могу не спросить: что вы читали в школе? Какие книги вас формировали?

 — Я была очень всеядной. Была записана, когда училась в старших классах, и в школьную, и в городскую, и в областную библиотеки. Читала всё подряд: «Четвёртую высоту» Елены Ильиной, «Партизанку Лару» Надежды Надеждиной… Произведения школьной программы были прочитаны все. Очень нравились Фёдор Достоевский и Владимир Маяковский. Знаковыми книгами стали для меня в юности «Степной волк», «Игра в бисер» Германа Гессе — я вообще люблю этого автора — «Альтист Данилов» Владимира Орлова и, разумеется, «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова.

 — А Лев Николаевич?

 — Знаете, в школе была к нему равнодушна, а сейчас он мне больше интересен как очень глубокая личность, которую в школьном возрасте, на мой взгляд, открыть невозможно, и читаю в основном его статьи.

 — Читаете по-прежнему много? Какое произведение произвело на вас особенно сильное впечатление за последнее время?

 — Читаю по-прежнему много. Понравился «Клуб любителей книг и пирогов из картофельных очистков» Мэри Энн Шаффер. Но наибольшее впечатление за последние полгода произвёл на меня роман Мариам Петросян «Дом, в котором…». Это вообще самая странная книга из всех, которые я когда-либо читала. В ней масса глубин, неочевидных на первый взгляд. Её надо перечитывать обязательно, чтобы разобраться во многом, многое понять.

 — В сегодняшнем дне вам интересно жить?

 — Однозначно скажу — да.