Разведчик, он же садист по фамилии Тун: что узнали туляки в 1942-м про гитлеровца из Орла?

Мы, опираясь на материалы пресс-службы Управления ФСБ России по Тульской области, продолжаем рассказ о выпускниках Орловской школы диверсантов, летом 1942-го заброшенных по воздуху в наш регион, – в частности, в Арсеньевский район. Среди них был Анатолий Флорентьевич Стальгоров.

Он мог взяться за гранату…

15 июля 1942 года сотрудники советских спецслужб продолжили допрос Стальгорова, который пояснил: по мнению немецкого капитана Туна, основной объект, откуда выпускники Орловской школы диверсантов-разведчиков должны были черпать разведывательные данные, – это рядовые бойцы РККА как раз из тех подразделений, в которых якобы служили и Стальгоров и его напарник Чинш (в их фиктивных документах значилось, что они служат в воинской части № 1181). «При встрече с бойцом я должен был предложить ему закурить, сообщить о себе как о командире РККА, следующем из отпуска и интересующемся военной обстановкой, т.к. пребывание в отпуске лишило меня быть в курсе последних сведений о военных действиях, – объяснял Стальгоров. – В случае задержания меня на советской территории воинскими частями либо гражданским населением я должен был оказать вооруженное сопротивление, на что был предназначен револьвер наган, комплект патронов, гранаты, нож, хотя прямого указания на сей счет капитан Тун не давал. Его слова перед нашей переброской на советскую территорию: «В руки не даваться».

– Был ли капитаном Туном затронут вопрос: при задержании вас на советской территории нашей разведкой как вы должны вести себя на допросах и при предложении сотрудничать с советской разведкой против фашистской Германии? – поинтересовался старший оперуполномоченный контрразведывательного отдела Управления НКВД по Тульской области.

– Никакого инструктажа капитан Тун лично мне не делал относительно поведения на допросах при моем задержании на территории СССР, а также при возможной вербовке меня советской разведкой для работы против фашистской Германии, – ответил Анатолий Стальгоров. – Его напутственными словами перед нашей переброской были: «Предстоит вам очень серьезный и опасный путь, очень многие не возвращаются. Ориентирую вас на то, что, помимо оборонительных рубежей, занимаемых войсками Красной Армии, на линии фронта имеются еще линии, состоящие из работников НКВД. Рекомендую вам возвратиться наиболее быстрее, а вам, Стальгоров, приказываю постараться перейти линию в ту же ночь, как только задание будет выполнено».

… а немецкая разведка – за любую «липу»

Чекисты спросили, какими документами снабжаются перебрасываемые из Орловского лагеря в советский тыл шпионы и диверсанты – помимо тех, которые были изъяты у Стальгорова при его задержании. Тот сказал, что не знает, и добавил: по его представлениям, в Орле в лагере могут изготовить любую фальшивку. Дело в том, что некий майор РККА Анатолий, о котором мы писали в прошлых номерах, спрашивал в Орле у диверсантов: «Какой именно документ вам изготовить, дабы избежать возможного задержания?». «Ксивы» немецкие разведорганы делали на красноармейцев, якобы возвращающихся из командировок, отпусков, госпиталей… Стальгоров уверял: никакой связи ни с кем и ни при чьем содействии он не должен был поддерживать на советской земле. Поставленная перед ним гитлеровцами задача проста – вернуться оперативно на оккупированную территорию. И добавил: «Я полагаю, что налаживать связи остальные участники диверсионной группы на советской территории также не должны были». После выполнения задания Стальгоров должен был пересечь линию фронта (нужно же было явиться к немцам для доклада о результатах проделанной разведывательно-диверсионной работы), попасть в расположение вермахта и объяснить переводчику, что является диверсантом-разведчиком из Орловского лагеря и послан на территорию СССР капитаном Туном. Представители немецких частей после этого должны были выполнить просьбу Стальгорова доставить его в Орел для доклада Туну. «Какая существовала техника приема разведданных – в виде рапорта или докладной записки – этого я сказать не могу».

Любил песни и поизмываться

А далее старший оперуполномоченный контрразведывательного отдела УНКВД по Тульской области потребовал охарактеризовать администрацию Орловского лагеря. Стальгоров не стал скрывать: «К отрицательным качествам капитана Туна я отношу чрезмерное употребление спиртных напитков, а затем на этой почве проявление садизма». Из разговоров с другими военнопленными (их фамилий Стальгоров не знал) Анатолий Флорентьевич выяснил, что Тун неоднократно издевался над шофером-чехом. Так, извращенец обливал голову водителя кипятком, предварительно смазав ее маслом, заставлял снимать брюки, танцевать на столе. Любил Тун и другие «садистские приемы». «К положительным его качествам я отношу любовь к русской музыке и песне, неоднократно просил военнопленных исполнять русские песни». Бывший майор РККА, являвшийся помощником Туна, также в большом количестве употреблял спиртное; он жил в доме, где расположен лагерь, с некой Лизой – это была шатенка, худая и бледная, среднего роста, на вид 35-37 лет, ее муж предположительно был на фронте. Тун неоднократно пьянствовал с этим майором по имени Анатолий. «Известны ли вам родственные или иные связи на территории Советского Союза или в других странах <у людей> из числа руководящего состава Орловского лагеря?» – и такой вопрос задали Стальгорову чекисты, на который он ответил отрицательно. А потом диверсант перечислил обслуживающий персонал Орловского лагеря. Это две кухонные работницы: одну из них звали Верой. Работала там и официантка по имени Тамара, она обслуживала немцев. А еще приходила женщина-парикмахер. Каких-либо подробностей рассказать о них Стальгоров не мог. Не знал он и фамилий командиров Красной Армии, добровольно перешедших на сторону вермахта. «Из командиров РККА, используемых немцами в качестве инструкторов, по строевой линии я знаю Янко, Попова, Бакшеева. Консультантами немцев по пропаганде был Бубнов, по оперативной части майор РККА Анатолий». Чекисты также спросили Стальгорова, кого из числа военнопленных планировали немцы оставить на советской территории на случай отступления германской армии, но тот заявил, что о подобном нигде и ни от кого не слышал. Сказал он, что не знает на советской территории и лиц из числа советских военнопленных или мирных жителей, помогавших немцам в борьбе с Советским Союзом; заявил, что не в курсе, создавали ли немцы на Орловщине или в других регионах скрытые запасы продовольствия, вооружения, боеприпасов, медикаментов и др. Не назвал Стальгоров и предателей из числа военнопленных, выдававших гитлеровцам коммунистов, советских активистов, партизан, командный состав, политруков, комиссаров. Затем его попросили назвать административные и хозяйственные органы немцев на захваченной ими территории, обозначить их функции, но и тут диверсант развел руками. Про созданные с разрешения немцев на оккупированной ими территории белогвардейские, контрреволюционные, националистические и религиозные организации тоже пояснить ничего не смог.

– Какой порядок существует на оккупированной территории для передвижения по шоссейным и железным дорогам, водным путям как днем, так и в ночное время? – спросили чекисты.

– По оккупированной немцами территории можно передвигаться исключительно с разрешения воинских властей, при наличии пропуска, выданного немецким военным командованием; можно ли передвигаться в любое время суток по оккупированной территории, я не знаю. По железной дороге идет все время движение поездов с солдатами и вооружением.

А какая существует у немцев система учета/прописки и выдачи пропусков в прифронтовой полосе и в тыловых районах, Стальгоров не ответил: ему просто не приходилось обращаться в соответствующие германские органы – ведь он же был простым военнопленным. А потом разговор зашел о сосредоточении на оккупированной территории механизированных и бронетанковых частей…

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

Подготовил Сергей МИТРОФАНОВ

Фото Геннадия ПОЛЯКОВА

На снимке: реконструкция событий начального периода Великой Отечественной войны