Народный мастер Ольга Скворцова: В основе моей жизни – принцип нужности

Наталья ПАНЧЕНКО

Фото: Елена КУЗНЕЦОВА

З мая в Доме-музее В. В. Вересаева состоится встреча с мастером декоративно-прикладного искусства, народным мастером России, членом Союза художников РФ Ольгой Скворцовой (0+). Мероприятие будет посвящено искусству плетения бельгийского кружева. О кружеве белёвском шёл разговор на предыдущей встрече – в апреле. Сегодня Ольга Скворцова в гостях у «Тульских известий», и говорить мы с ней будем о том, как у неё появился интерес к кружевоплетению, кто помогал ей стать мастером, какие проблемы она видит в сохранении и развитии этого прекрасного, но, к сожалению, постепенно забываемого промысла.

– Ольга Александровна, кружевоплетением вы занимаетесь уже 55 лет. Как это начиналось?

– О том, что моё место в искусстве, я знала с самого раннего детства. Не знала только, в каком из его видов. А увлекалась всем, в том числе пением, танцами, рисованием. Было интересно и рукоделие. Школьная наша учительница вязала на спицах. Вязала крючком и шила моя бабушка. От моих приставаний «покажи» да «научи» бабушка однажды устала – взяла два лоскутка, скатала их в трубочку, получились два валика – побольше и поменьше. Соединила она их, завязала – готова кукла. Мои приставания только усилились. Тогда бабушка взяла ещё один лоскуток, ножницами его чик-чик, на куклу надела, ниточками замотала – готово платьице. Я, наверное, и в школу в это время не ходила. Бабушка делала всё нужное. И в основе моей жизни тоже лежит вот этот «принцип нужности». Я ничего не делаю «просто так» – всё должно быть полезно и при этом красиво.

– В школьные кружки заниматься ходили?

– Обязательно. Занималась тем, что мне было интересно, в первую очередь рисованием. При этом всё шло как-то само собой, естественно – как водное течение. Уже, наверное, оканчивала 10 класс, когда поняла, что хочу быть художником. В одном из справочников (раньше были такие справочники – «Куда пойти учиться») отыскала Загорский художественный техникум игрушки и решила учиться в Загорске. Но тут моя знакомая – она тоже хотела заниматься рисованием профессионально – возразила: что ты, только в Москву, в художественно-промышленное училище имени М. И. Калинина (сейчас это Колледж дизайна и декоративного искусства в структуре РГХПУ имени С. Г. Строганова). Я и задумалась. А потом начала упрашивать маму отпустить меня учиться в Москву. Нет, говорит, Оля, не пущу, да и не потянем мы твою учёбу. В конце концов я её уговорила.

– Но к поступлению надо готовиться. Уроков рисования и занятий в кружке, наверное, недостаточно, чтобы поступить в такое учебное заведение.

– Готовиться надо. Но мои родители не могли нанять мне преподавателей, да тогда это и не было принято. Я брала собственным упорством и очень ответственным отношением к учёбе по всем предметам, особенно по математике, черчению, рисованию. Моя знакомая занималась в художественной студии ДК «Серп и молот» и всё время мне что-то показывала, подсказывала. С этим багажом я и поступила.

– Как приняла вас Москва?

– Великолепно. И дала очень много. Одни педагоги чего стоят. Иосиф Данилович Браславский преподавал у нас на старших курсах экономику и, как я сейчас понимаю, был ещё в некотором роде нашим воспитателем. Куда только он нас не водил. Мы были на музыкальных вечерах Дмитрия Шостаковича в Колонном зале Дома союзов. В каком-то году накануне 12 апреля встречались с космонавтами. У нас всегда были контрамарки на мероприятия в Центральном доме работников искусств. На сцене МХАТа имени А.П. Чехова мы смотрели спектакли с участием потрясающих актёров Аллы Тарасовой, Алексея Грибова, Павла Массальского. Актёр Олег Стриженов, недавно ушедший из жизни, писал, по отзывам специалистов, великолепные картины. Иосиф Данилович организовал нам встречу и с ним. Сами мы могли свободно посещать музеи. До сих пор, например, помню выставку полотен Ван Гога в Государственном музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. А в выходные мы часто выезжали на пленэры, «игнорируя» поездки домой. Краски, кисти, бутерброд – и в электричку. Объездили почти все подмосковные усадьбы: Кусково, Архангельское, Абрамцево… Всё это необыкновенно напитывало нас – не только углубляло наши знания, но и расширяло восприятие жизни, а для меня, девочки из провинции, стало ещё и мощным толчком к развитию.

– Кружевоплетением стали заниматься в училище?

– Да. Многие называют меня кружевницей, но моя профессия – художник по вышивке и кружеву. Когда я приехала в училище на день открытых дверей, в одной из мастерских меня спросили, на какое отделение мне хотелось бы поступить. Вышивать хочу, отвечаю. А мне начали рассказывать о кружевоплетении. Увлекли. Став студенткой, училась создавать рисунок кружевного изделия – сколок, разбираться в материалах, из которых плетут кружево, их свойствах, областях применения: нас готовили к работе на промыслах, в том числе связанных с кружевоплетением. Помню нашу поездку на практику в Вологду, где мы делали сколки под руководством опытнейших мастеров. В то время существовал даже целый Научно-исследовательский институт художественной промышленности, занимавшийся сохранением чистоты промыслов.

– Можно сказать, что интерес к плетению кружева появился у вас в училище на дне открытых дверей?

– Он возник у меня гораздо раньше, но, как я сказала бы сейчас, неосознанный. Мне, наверное, лет десять было, когда моя тётушка допустила меня в кладовку – её святая святых, где я увидела журналы, среди которых оказались «Работница» и «Крестьянка». Открываю их и вижу прелестные вязаные вещи. На фотографии рядом – какие-то палочки. Понимаю, что изделия связаны этими палочками и что такой инструмент мне никто не сделает. Это были коклюшки. Второй раз я увидела коклюшки уже в училище у своего преподавателя Марии Петровны Ботуновой, и тогда у меня ёкнуло – моё. Знаете, мне кажется, что меня что-то в это время, да и потом, настойчиво вело. Наверное, то самое естественное течение, которому я никогда не сопротивлялась. Сейчас я не так сильно его ощущаю, а раньше – словно в каком-то энергетическом потоке постоянно находилась. Я рисовала везде и на всём. Лежит салфетка – рисую на ней, бумажка – на бумажке. На лоскутке. И мысли, мысли, мысли – что нарисовать, как, чтобы получилось прекрасное кружево. В молодости мы кажемся себе гениальными творцами, а на самом деле – сырые. Знания есть, но этого мало. Надо ещё опыта набираться. У окружающего мира, у людей.

– По окончании училища вас распределили на предприятие народных художественных промыслов?

– Я к тому времени вышла замуж. Приехала в Тулу. Правда, так получилось, не сразу. А работать, в силу разных обстоятельств, приходилось везде. Кружевоплетением при этом занималась постоянно, это была моя отдушина. Только вот прокормиться моим ремеслом было нельзя, и я задумалась о получении новой профессии. Шесть лет училась на вечернем отделении Тульского политехнического института (сейчас это Тульский государственный университет), получила специальность «экономика и организация машиностроительной промышленности», стала инженером.

– Учились, наверное, легко?

– С интересом. Высшая математика, экономика, бухгалтерия – замечательные предметы. Потом мы начали работать с компьютером. Это новые навыки, новые умения. Я всегда говорила – учиться буду до 80 лет. Хотя, конечно, с возрастом мозг уже не может легко воспринимать необходимую информацию.

– О белёвских кружевницах знали к тому времени?

– Впервые услышала о них ещё в 1970-е годы, побывав на выставке, посвящённой белёвскому кружеву. Устроила выставку старинных кружевных работ выпускница нашего училища, работавшая в ДК профсоюзов. А потом я как-то приехала в Белёвский художественно-краеведческий музей имени П. В. Жуковского и увидела в экспозиции знаменитую трёхметровую кружевную шаль. Сейчас её не выставляют. Именно в Белёве я поняла, что рисовать нужно не то, что хочется, чего требует «самолюбивое» воображение, а то, чего требует гражданский долг, как бы пафосно это ни звучало. Потом я узнала про Международную организацию кружевниц (OIDFA). Она как раз объявила грант на издание каталога об изготовлении кружева для русских полотенец. Мастера Российского отделения решили предложить для этого проекта белёвское кружево: по манере рисунка и плетения оно стоит совершенно обособленно. Мы стали готовиться к получению гранта, и я ездила в Белёв постоянно. В работе мне помогали все сотрудники музея. Нужно было описать каждое изделие: его размеры, материал, время изготовления, имя мастера… Но наступил ковидный период, и очередной конгресс OIDFA не состоялся. А уже готовый тираж каталога нам так и не передали.

– Окончив политехнический, вы преподавали Тульском областном колледже культуры и искусства.

– Да, меня пригласили преподавать на отделении декоративно-прикладного искусства и народных промыслов. Я согласилась: мой педагог Мария Петровна посоветовала не отказываться от предложения. Прихожу на работу – четыре голые стены. Такое время было. И опять пришли на помощь люди: дети, родители детей. Мы всю учебную базу для себя готовили сами, даже валики, к которым прикрепляются сколки. Преподавала с удовольствием. Возила студентов в музей своего училища в Москву, где они могли зарисовать любое изделие. Часть этих работ хранится у меня до сих пор. Конечно, и в Белёвский музей мы ездили, где нам тоже обеспечивали широчайший доступ ко всем экспонатам. Всё это развивало и моих учеников, и меня. В училище я проработала более 20 лет.

– Среди ваших студентов был и молодой человек. Он тоже учился плести кружево?

– Это был необыкновенно талантливый ученик – Виталий. С очень творческим складом ума – как сейчас сказали бы, креативным. Я восторгалась этим студентом – ходом его мысли, мужским взглядом на кружевоплетение. Мы с ним часто экспериментировали – работали в четыре руки. Я на доску крепила лист бумаги и кисть с чёрной краской. Определялись с темой, проговаривали её – и рисовали. Например, панно с орнаментальным мотивом. Первый ход был – Виталия. Он рисует – высказывается, потом начинаю высказываться я – развиваю его мысль. Если мне что-то у него не нравится, я белилами замазываю его рисунок и накладываю свой. Говоря нынешним модным языком, разговаривали на холсте в стиле баттла. Наряду со студентками он осваивал и кружевоплетение. Я была счастлива учить таких детей и очень оберегала их внутренний мир – никогда не навязывала своё мнение, не диктовала, что они должны сделать из того или иного материала. Потом мы всегда анализировали работы. Я знала ещё одного мужчину, занимавшегося кружевоплетением. Познакомилась с ним на одной из ассамблей в Бельгии. Спрашиваю у него: это изделия жены? Нет, отвечает, мои, жена вон ходит в народном костюме, демонстрирует их. Когда мужчина занимается кружевоплетением, он делает всё крупно, основательно. Повторю, это, наверное, связано с мужским складом ума.

– Кто-нибудь из студентов пошёл по вашим стопам?

– К сожалению, нет. Во-первых, в Туле не было серьёзной поддержки для развития кружевоплетения как промысла. А во-вторых, нашим ремеслом, как говорят, на жизнь не заработать. И сейчас так. Все мастера где-то трудоустроены и получают гарантированный доход, а кружево плетут – по остаточному принципу.

– Вы рисунки всегда придумываете сами. Это, говорят специалисты, большая редкость для плетущих кружево. Сегодня особенно. Обычно ищут сколки в интернете или создают их с помощью компьютерных программ.

– Я художник. И мне интересно всю работу делать самой. В 2016 году в Словении и в 2018 году в Бельгии я была на встречах кружевниц OIDFA. Выставки работ проводили в храмах. Мало кто сейчас ходит на службы, и вот эти огромные залы были заняты выставками. А ещё там проходили огромные ярмарки – так было в Любляне. Везли специальную литературу, нитки, булавки, иголки, коклюшки – чего только не было. Мой мозг работал день и ночь – включалась насмотренность. Сколько я тогда придумала рисунков…

– Ваши изделия легли в основу открывшегося в 2020 году музея «Кружевная сказка» в Одоеве.

– Да. Я долго думала: какие работы там представить, что я как художник могу показать людям белёвским кружевом? В нашем замечательном крае есть ещё Ясная Поляна. Поленово. Бежин луг… И я принялась создавать «кружевные пейзажи» этих мест. Решила и о филимоновской игрушке рассказать. У каждого мастера – свой почерк. Повторять никого не хотелось, и панно, посвящённые филимоновской игрушке, я тоже сделала в своей манере.  Сейчас все эти изделия хранятся в Одоевском музее. Я передала туда и работы своих студентов, в том числе Виталия.

– В 2022 году президент Торгово-промышленной палаты России Сергей Катырин сказал, что отрасль народно-художественных промыслов находится в глубоком кризисе. Вы согласны?

– Согласна. И он назвал причины, среди которых – сокращение производства и сокращение численности мастеров, низкая зарплата, прерывание преемственности поколений…  Знаете, мы сегодня очень быстро живём. А всё, что делается руками, требует неспешности, терпения. «Нетерпеливые» люди придумали машину для плетения мерного кружева – непрерывной кружевной полосы с повторяющимся рисунком, и мастера перестали этим заниматься. А для плетения сцепного кружева – его плели в Белёве, изготавливая по частям, а затем соединяя эти части с помощью тамбурного или вязального крючка, – машину изобрести не получается. Но сохранение любого ремесла – это сохранение в первую очередь памяти о своём народе, его традициях. В одну из моих поездок в Бельгию нам устроили тур почти по всем городам, где занимались кружевоплетением, в том числе в Ипр, известный в связи с событиями Первой мировой войны. 22 апреля 1915 года немецкие войска впервые в истории человечества применили химическое оружие – провели газовую атаку с использованием хлора. Через два года здесь же немцы использовали горчичный газ, получивший потом название иприт. Кружевницы Ипра плетут изделия, главный герой которых – маки. Большие, маленькие, в букетах, отдельные… Все изделия – красного цвета, символа крови, пролитой воинами. Только оттенки разные. А маки – символ победы. И кружевоплетение здесь – дань уважения погибшим, выражение скорби по ним.

– Как часто выставляете свои работы?

– Не часто, хотя каждый художник всегда рад показать результат своего труда. Не могу не вспомнить Марину Александровну Тулаеву, которая в начале 1990-х годов, будучи заведующей музеем «Тульские самовары», помогла мне организовать первую выставку моих работ.

– Замечательно, что вы популяризируете своё творчество и кружевоплетение в целом.

– Только один в поле не воин. Мне сейчас это делать в полную меру не под силу. Да и в молодости не под силу было: это очень трудоёмкая работа – популяризация чего-либо. Выпускников на моём курсе было много, но каждый из нас – как отдельное звено. А звено – не цепочка, не изделие. Не знаю, чья это задача – собрать звенья. Собрать во всех смыслах. Я простой человек. Специалист, но на пенсии. Наверное, остатками сил ещё готова помочь внести вклад в сохранение прекрасной народной традиции – кружевоплетения.