Голос футуризма в мире ретроградов: почему Маяковский — не памятник

Бакари ГРДЗЕЛИШВИЛИ 

19 июля 1893 года в грузинском селе Багдати появился человек, которому суждено было загреметь по всей русской культуре так, что эхо слышно до сих пор. Владимир Маяковский — поэт, о котором говорят много и всегда слишком просто. Он писал о себе: «Я сам — реклама своей эпохи». И, пожалуй, трудно найти фразу, точнее передающую не только стиль, но и сущность Маяковского. Его называют «поэтом революции», «трубадуром социализма», иногда — «пропагандистом». Все эти ярлыки, для него слишком тесны.

Он и сам это чувствовал. Он, который в молодости ходил в ярко-жёлтом пиджаке по улицам Москвы, привлекая взгляды и шёпот. Он, который влюблялся, как никто другой. Он, который писал, как будто шагал — тяжело, с отзвоном и пафосом, но никогда в одну и ту же сторону.

И всё же, сколько бы вызовов он ни бросал, нельзя не заметить: его вызов не был разрушением ради разрушения. Он не воевал с поэзией — он хотел сделать её громче. Он не отрицал традицию — он стремился вдохнуть в неё ток живой речи. И если он и кричал «мы пришли не просто писать стихи, а пришли, чтобы сбросить Пушкина с парохода современности», то кричал не против Пушкина, а против его памятника. Не против поэта, а против превращения поэта в икону. Против того, чтобы живую плоть стиха превратили в безжизненный постамент.

В стихотворении «Юбилейное» Маяковский признавался:

— Я люблю вас,

но живого,

а не мумию.

Навели

хрестоматийный глянец.

Вы, по-моему,

при жизни

 — думаю —

тоже бушевали.

Африканец!

И когда Маяковский говорил: «Не тащите меня в мрамор», он, требовал не почитания, а понимания. Не бронзы, а воздуха.

Парадокс Маяковского в том, что он сам стал тем, с чем боролся. Его теперь тоже любят в мраморе — на табличках, в школьных стенах, в зубрёжке.

«Ретрограды» — это не только те, кто цепляется за классические формы, но и те, кто превращает сам авангард в музейный раритет. Маяковского канонизировали, но канонизация — это убийство живого импульса. Его стихи превратили в памятник.

Но поэт, который рифмовал лозунги, писал рекламу и мог разразиться стихами на тему налогообложения, точно не мечтал стать чугунной грудью.

Он предвосхитил ритмы современной речи, предугадал принципы визуальной культуры, создал модель поэта, который работает с обществом, а не только с душой.

Голос Маяковского напоминает: искусство должно не убаюкивать, а будить.

В день его рождения мы можем попытаться услышать этот голос — не торжественно, не с кафедры, не с пафосом.

А так, как он сам хотел быть услышанным — в шуме улицы, в поезде, в голосе города. Потому что Маяковский — это не памятник. Это пульс.

— Слушайте,

     товарищи потомки,

агитатора,

     горлана-главаря.

Заглуша

    поэзии потоки,

я шагну

    через лирические томики,

как живой

     с живыми говоря.