Украинский коллаборационист Босич: запоздалые признания и вялое покаяние

Подготовил Сергей МИТРОФАНОВ совместно с архивом Управления ФСБ России по Тульской области

Фото: Сергей КИРЕЕВ – реконструкция событий времен Великой Отечественной войны

Савва Кириленко, с которым начальник Носовского РО МГБ капитан Бурыкин пообщался как со свидетелем 23 апреля 1947 года, пояснил, что хорошо знает Ивана Босича как односельчанина и что взаимоотношения у них были нормальные, никаких личных счетов. Кириленко не стал скрывать: Босич весь период оккупации с 1941-го по 1943-й служил полицейским в селе Тертышники Носовского района Черниговской области. Но свидетель, правда, не смог ответить на вопрос, при каких обстоятельствах Босич поступил на службу в полицию.

Инициатива наказуема…

Вообще этот вопрос чекисты задавали всем свидетелям по делу Босича, и никто на него не отвечал. Наверное, все потому, что коллаборационистов принимали на службу в узком кругу, без лишних ушей и глаз, а сами пособники, скорее всего, не считали нужным обо всем этом подробно или не очень докладывать односельчанам.

ДОСЬЕ

Савва Антонович Кириленко. Родился в 1873 г. Уроженец и житель с. Тертышники, проживал там же и в период немецкой оккупации («работал в своем хозяйстве»). Украинец. Неграмотный (!). Беспартийный. Трудился в колхозе. Со слов Кириленко, Босич поступил в полицию осенью 1941 года, получил винтовку и вместе с другими полицейскими села по указанию старосты Сябера (впоследствии арестованного советскими органами) ходил по хатам и отбирал у граждан скот. Живность потом отправляли в Германию.

Когда Босичу 11 июня 1947 года зачитали постановление о предъявлении обвинения по ст. 54-1 «а» УК УССР о том, что он на оккупированной немцами территории Черниговской области в конце 1941-го добровольно поступил на службу в немецкую полицию, «будучи активным полицейским в составе карательной экспедиции неоднократно участвовал в вооруженной борьбе против партизан, арестах и грабежах мирного населения», то арестованный полностью признал себя виновным. Уточнил: остался жить на занятой врагом территории, по своей инициативе поступил в полицию осенью 1941 г. и служил до осени 1943-го, пока РККА не изгнала гитлеровскую армию из Носовского района. Безоговорочно выполнял все распоряжения германских властей «по установлению их порядков среди населения». Напомним, чем «отличился» этот пособник. Неоднократно высылал местных жителей на борьбу с бездорожьем: на ремонт мостов, зимой на очистку дорог от снега – «для лучшего продвижения немецкой армии к передовым линиям фронта». За невыполнение распоряжений, спускаемых немецкими властями (за невыплату налогов, за нарушение «немецкого режима»), подвергал граждан обыскам, отбирал скот, арестовывал население, доставлял нарушителей «под силой оружия в отделение полиции». Примеров много: Босич лично арестовал односельчанина Григория Кириленко за торговлю среди жителей Тертышников ружейным маслом (этого масла Босич во время обыска в доме Кириленко обнаружил около 3-х пудов, изъял, сдал в полицию и туда же доставил владельца этого добра). А за то, что Трофим Федотович Бондаренко не хотел освобождать и возвращать дом его бывшему владельцу (его звали Емельян Сергеевич Бруг, это был раскулаченный во время коллективизации), Босич арестовал Бондаренко и доставил в отделение полиции «для разбора дела». Со старшиной сельуправы Сябером беспричинно изъял скот у односельчан Саввы Кириленко и Гавриила Семенца («отобрал по одной телке и сдал в Носовский райцентр на базу»). Примерно летом 1943-го Босич и следователь районной полиции Кириленко в присутствии старосты Сябера отобрали кабана у односельчанина Антона Крылова. Тем же летом Босич, начальник полиции Гейко, староста Сябер изъяли кабанов «у посельчан Демченко Якова и Кондрашевской Марии Емельяновны»: кабаны «были сданы для снабжения немецкой армии». Босич 11 июня 1947 г. показал следствию, что «скот отбирался мною и у других граждан, но за давностью времени всего вспомнить не в состоянии».

«Подвергал бесчеловечным избиениям»

Дальше – больше. Пособник признался, что, «выполняя порядки немецкого режима, неоднократно задерживал граждан, прибывших в наше село из райцентра и других населенных пунктов для обмена своих вещей на продукты питания, таковых арестовывал и под оружием доставлял в полицию, где начальник полиции Гейко отбирал их личные вещи и, как система, подвергал бесчеловечным избиениям». Босич сказал, что среди тех незнакомцев («посторонних граждан в нашем селе»), кого он задерживал в Тертышниках, очень часто (!) оказывались бежавшие из немецкого плена красноармейцы, «которых начальник полиции подвергал допросам, при таких допросах я сколько раз (!) видел в его руках (Гейко. – Прим. авт.) винтовочный шомпол», «по окончании допроса военнопленные мною и другими полицейскими под оружием конвоировались в комендатуру, но какие меры применяли в комендатуре к ним, я не знаю».

А мы пока вернемся к показаниям свидетеля Саввы Кириленко. Савва Антонович рассказал чекистам, что летом 1942-го полицман Босич и староста Сябер явились к нему домой и «предложили сдать для немцев телку». Хозяин, конечно же, попытался уговорить визитеров не забирать скотину. Но те разговаривать на эту тему не пожелали, а бесцеремонно пошли во двор и самовольно забрали телку. Они же власть! Будут они слушать какого-то там крестьянина! Немцы отдали приказ отобрать у населения скот – вот коллаборационисты его ретиво и выполнили… Про то, что через несколько лет про эти эпизоды напомнят сотрудники госбезопасности, украинские пособники и думать не думали…Со слов Кириленко, в тот же день Босич с Сябером забрали скотину у тертышниковцев Анны Алексеевны Сябер, Гаврилы Васильевича Семенца, Александры Антоновны Нечипоренко… Скот этот пособники отправили на скотобазу в город Носовку, что в Нежинском районе Черниговской области.

– Что вам известно об участии Босича в облавах на партизан? – спросил у Кириленко капитан Бурыкин.

– Таких фактов я лично не знаю, – ответил свидетель, а уж правду он говорил или, возможно, не хотел «подводить под монастырь» односельчанина – кто ж теперь установит доподлинно…

В связке с немцами и «власовцами»

Зато сам Босич не молчал об этом. Признался 11 июня 1947 года: примерно летом 1943-го в составе карательной экспедиции дважды выезжал на борьбу против партизан. Первый выезд – в с. Вербовка. Но мимо! Партизан в селе полицманы тогда не нашли. Поэтому каратели (не только районная полиция, но и представители РОА, те самые «власовцы») поехали на подавление партизан в с. Лесные Хутора (встречаются также названия Лесные Хуторы, Лесовые Хуторы). Там завязался бой, «лесные солдаты», к сожалению, были выбиты из села, а коллаборационисты пленили раненого партизана Мартыненко, а также захватили в качестве трофеев двух лошадей, запряженных в повозки и стоявших у дома Домны Романец; по этой причине Домну арестовали «как бы за связь с партизанами» и вместе с Мартыненко сдали в немецкую комендатуру.

Весной 1943-го германские власти полностью сожгли селение Козары Носовского района. А это около 1000 домов и не менее 5000 жителей! «В сожжении села приняли участие наша районная полиция, власовцы и немцы, – рассказал Босич. – Для этой цели по распоряжению начальника районной полиции были посланы я, Гейко и Жигун, но т.к. село Козары от райцентра располагалось в 15 км, мы в пути следования задержались, к своему времени прибыть на место не успели, а не доезжая до Козар километра два, нам встретились районные полицейские, гнавшие крупный рогатый скот из горевших Козар. По указанию последних я, Гейко, Жигун возвратились в райцентр, помогая гнать скот».

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.