Нелли Чуканова: Видишь ребенка – и понимаешь: он твой

Андрей ЖИЗЛОВ

Фото: архив Нелли ЧУКАНОВОЙ

Газетный журналист не стремится к тому, чтобы о нем говорили. Он привык говорить сам – не попадая в кадр, осознанно выходя за пределы читательского внимания. Но бывают в нашем деле люди, чья судьба сама заслуживает газетной площади. Журналистку Нелли Чуканову читатели «Тульских известий» знают давно – как автора, который не боится самых сложных тем, касающихся детства, материнства, возраста. Но мало кто знает, что Нелли и сама многодетная мама и прекрасно знает радости и трудности этого благородного амплуа. И поэтому в День матери она на страницах «Тульских известий» не только автор, но и герой.

С двумя детьми легче, чем с одним

– Несколько лет назад Женя Овсянников, наш спортивный журналист, с которым и ты, и я работали в одной газете, сказал: для Нелли быть мамой – это призвание. А ведь действительно – не каждый человек решается завести много детей. Как было у тебя?

– Я долго росла одна у родителей – брат появился, когда мне было уже тринадцать. И когда была совсем маленькой, я постоянно просила у них братика или сестренку: потому что у всех есть, а у меня нет – скучно и грустно. И бабушке своей я тогда говорила, что, когда вырасту, у меня будет десять детей – оттянусь на полную катушку. Бабушка смеялась, конечно. Но я действительно хотела, чтобы у меня был не один ребёнок, может быть даже не два, а трое, четверо.

Оксану я родила в конце третьего курса. Взяла академ, чтобы побыть с ребенком. Но через год, когда вернулась на учебу, выяснилось, что я опять беременна. Вопроса, рожать или не рожать, конечно, не стояло. Я не принимала других вариантов никогда. Родился Ромка – через год и восемь месяцев после Оксаны.

Конечно, мы ее готовили к тому, что появится братик, говорили: «Теперь тебе будет весело». Но когда она увидела, что братику отдали ее кроватку… Хотя мы ей поставили «взрослую» кровать, но когда она поняла, что ее место занято, сказала: «Отнесите его на помойку!» Так что поначалу спала я всегда вполглаза – боялась, что она до него доберется и отомстит.

Однажды я проснулась и увидела, что Оксана встала первая. Не меня бросилась будить, а Ромку – перебралась из кровати в кровать. Из-под кроватки вытащила старый чемодан 60-х годов, достала себе одну игрушку, ему дала другую, они сели и стали играть. И я поняла, что контакт налажен, уже можно немножечко расслабиться. Выросли они очень дружными.

– Такая маленькая разница в возрасте между детьми – это помогало или наоборот?

– Мне как маме было намного легче с двумя детьми, чем с одним. Потому что ребёнок постоянно требует внимания, а тут они какое-то время могли заниматься друг с другом. Играли в школу, в маму и папу, в больницу. Вдвоём всегда веселее, вдвоём всегда проще. В садик они не ходили, потому что нам либо давали два места в разных концах города, и оба далеко от нашего дома, либо не давали вообще ничего – и мы откладывали от года в год. Когда я Оксану готовила к школе, учила читать, какие-то элементарные задачки решать, выяснилось, что Рома, который сидит рядом, что-то калякает, усваивает лучше, чем она.

– Учились хорошо?

– Я никогда не выжимала из них каких-то высоких результатов. Я и сама училась, потому что надо, потому что папа (известный тульский редактор и писатель Александр Овчаренко – прим. «ТИ») большой начальник, я не должна быть позором семьи, я должна соответствовать. И надо было набрать баллы не ниже, чем 4,75, чтобы поступить филфак и так далее. Сама настрадалась от школы, поэтому своих детей особо не мучила.

Я понимала: какие есть данные у ребенка, так он и будет учиться. А порвать ему нервы в клочья ради оценок… Школа-то закончится, а испорченные отношения с детьми останутся на всю жизнь. Я ждала, что просто наступит какой-то момент, когда дети сами осознают, что им это нужно. Учились они в 58-й школе с языковым уклоном. Оксана и Рома сразу сказали: мама, мы не математики! Ну так и договорились, что математика – без двоек, и ладно. Остальное – на четыре и пять. Потом, правда, оказалось, они ещё и не физики, и не химики... Ну и ладно. Зато оба окончили иняз, а Рома потом ещё и журфак РГГУ. Работал на НТВ, РенТВ, ТВЦ.

А Оксана стала очень хорошим преподавателем английского языка. У нее своя языковая студия.

Мы всегда были друзьями

– Получается, их детство пришлось на девяностые. Тяжелое было время для любой семьи…

– Я работала корректором. Три дня ты корректор в газете, а четыре – торгуешь на развале или в палатке яйцами, индийским чаем со слоном, утками, бельгийским паштетом…

Хваталась за любую работу – вычитывала другие тульские газеты, по ночам читала корректуру книг для московских издательств. Так от корки до корки перечитала собрание сочинений Льва Толстого, других классиков, кучу детективов и даже книжки про черную и белую магию...

Спасала дача. С детства Рома и Оксана выполняли там посильную работу. Например, у нас было соревнование, кто больше соберет колорадских жуков. За первое место большая шоколадка, за второе место – маленькая. Они, по-моему, на соседние поля забирались, чтобы побольше жуков набрать.

В зиму закручивали соленья и маринады – все овощи выращивали сами. Конфеты и пирожные были по праздникам. А в будни к чаю брали кусок батона, намазывали маслом и черной смородиной, перетертой с сахаром. Варенье варили в промышленном масштабе – брали на него два мешка сахара по 50 килограммов.

Капризов у детей, требований особых не было. Да, у нас был современный компьютер, потом появился ноутбук. Для работы и учебы. Можно было играть – по очереди. А если детям что-то требовалось сверх того – иди заработай и купи. И лет с четырнадцати они уже подрабатывали. Рома дежурил в компьютерном клубе, работал на каникулах в фирме у знакомых – отмывал огнетушители. Оксана в художественной школе позировала. Несколько часов просидеть неподвижно – тяжело. Но дети понимали, что деньги даются непросто. И вот эти деньги, своим трудом заработанные, можно было потратить на обновки и свои желания.

– Складывается впечатление, что чрезмерно опекать детей ты не склонна?

– Когда у меня росли старшие дети, я все на них смотрела и думала, когда же будет трудный возраст? Как-то они проскочили его. Или он мимо нас проскочил, не знаю. Не было у нас такого, чтобы они меня не понимали. Ну, кричишь двухметровому сыну «Надень шапку!» – конечно он наденет, но выйдет из подъезда – и снимет. И даже если я это вижу – что ж мне, по морозу босиком за ним бежать и кричать: «Надень шапку, надень шапку!»

Я всегда им давала свободу. Приходили, что-то просили, я старалась помогать. Когда стала старше, я начала читать, как надо воспитывать детей. Читала, что нельзя быть друзьями со своими детьми. Надо быть родителем, надо быть авторитетом. Но мы всегда были друзьями.

«Возьми меня к себе!»

– И вот собственные дети уже почти взрослые. Как же возникла мысль взять приемного ребенка?

– Эта мысль возникала не раз. Начали появляться детские дома семейного типа, потом приемные семьи, я стала о них писать. Помню, спрашивала у Натальи Саргановой, у которой на тот момент, было, кажется, двадцать детей, как справляется. Она отвечала: а чем детей больше, тем проще. Меня это заинтриговало. Ну как так? Стала вникать, думать на эту тему.

А потом побывала в детском доме на улице Тульского рабочего полка и увидела там двух девочек. Мы стали их навещать девчонок всей семьей, готовы были взять, они к нам потянулись, но на тот момент сильна была тенденция отдавать детей в семьи за границу – и администрация отдала предпочтение иностранным усыновителям. Принять это, конечно, было очень тяжело, потому что мы к ним очень привязались, они к нам тоже, мы купили уже вещи, собирали документы, чтобы забрать, но нам не дали.

Ну, думаю, значит, не судьба. Нет так нет. Но я продолжала регулярно писать на эту тему, и однажды мы с Оксаной пошли в центр на Седова. Это было в канун 8 Марта. Пришли, ждем, когда дети вернутся с прогулки. И вдруг сзади раздается таким басом обиженное: «Бу-у-у!» Оборачиваемся – стоит маленькая клопендра, больше двух с половиной лет не дашь. Хорошенькая, голубоглазая, в кудряшках – рыдает: поколотили ее, что-то отняли. Она в центре самая маленькая была. Оказалось, ей четыре года, такой недокормыш.

Девчонка оказалась умненькая. Договорились с директором – она разрешила брать ее на выходные, стали ходить с ней в театр, в цирк, смотрела на реакцию. Думаю, интересная девочка, жалко, если это все пропадет. Потихоньку начали собирать документы. Дети старшие были не против, муж и свекровь тоже одобрили, и мы забрали ее к себе.

Мать Ани была лишена родительских прав за пьянство. Аня сначала про нее вообще не вспоминала. Но однажды вечером, готовясь спать, села в кровати и выдала тираду: «Когда я жила с мамой Олей, нам нечего было есть. Я плакала, просила покушать, а она говорила – отстань, у меня нет денег! А утром мы шли к соседям, и она просила – дайте стаканчик молочка и хлебушка моей девочке! Это все потому, что она не работала и пила вино. А сейчас, я знаю, она не пьет, работает, у нее много-много денег и она все время ест, ест, ест!..» Нам с мужем стало страшно. Сможем ли мы справиться с этим грузом прошлого четырехлетнего ребенка? Сейчас ей уже 26, окончила художественное отделение училища имени Даргомыжского.

– Ощущается ли момент, когда формально чужой ребенок становится тебе родным?

– Я как-то об этом и не задумывалась. Твой, не твой. Есть ребенок, он зовет тебя мамой. Значит, ты мама.

– Аня быстро адаптировалась?

– Моментально. Она начала нас с мужем звать мамой и папой, еще когда только брали ее на выходные. Сидели однажды на представлении в цирке, и она говорит: «Мамочка, Оксана и Рома такие уже взрослые, а маленькой девочки у тебя нет. Возьми меня к себе!»

Она девчонка со многими способностями, талантами. Помню, сидела, смотрела, как Оксана и Рома играли в шахматы. А когда в 20-ю гимназию пришел парень из политеха, шахматист, организовал там кружок, она первая побежала и записалась. И за год-два набрала первый разряд. Это увлечение нам очень помогло в ее подростковом периоде.

– А потом в семье появился Никита.

– Да. Оксана 1986 года рождения, он – 2011-го. «Младенец в 46 лет?» – удивлялись некоторые. Ну вот, слава Богу, младенцу будет уже четырнадцать. Ему все были рады – не было такого: мол, вы сдурели, что ли, вам на пенсию пора – плетите лапти, ждите внуков.

С четырех или пяти лет занимался карате – но ему не очень нравится всякая борьба, бить кого-то – это противоречит его природе. Никита очень добрый, во всем помогает, любит все живое.

Просто такая жизнь

– В марте 2024-го Ромы не стало. Как удалось справиться с этой потерей?

– Пережить это невозможно. Поверить в это невозможно. Я думаю, что, если бы это случилось дома у нас, я бы просто не пережила. Он всегда был здоровый, красивый парень, в принципе ничем не болел. В подростковом возрасте ему поставили диагноз гипертрофия левого желудочка. У меня этот диагноз стоит – это, я думаю, у нас семейный какой-то дефект.

Рома очень любил младшего братишку. Поставил на ролики, научил играть в баскетбол и футбол. Они часами гуляли по Туле пешком и проводили время в парке на тренажерах. Рома боролся с лишним весом и каждый вечер проходил три больших круга вокруг Белоусовского парка.

С Аней они были лучшие друзья. Все, что не расскажешь маме, доверяли друг другу. Рома для Ани был главный авторитет и советчик. Когда у меня иссякали доводы, я всегда говорила: «Ну вот спроси у Ромы!»

Почему-то всегда, когда наступало утро и Ромка просыпался, выходил из комнаты, я испытывала нечеловеческую радость. Я не понимала почему. Как будто чувствовала, что однажды он не проснется.

Что помогает выживать? Ну, не знаю. То ли так я была воспитана, то ли это черта характера – понимаешь, что нельзя быть слабой, распускаться, позволить себе закатить истерику, лечь, отвернуться к стенке. Да, горе, но у меня старенькая мама, муж, дети, и я должна встать, пойти в магазин, приготовить, всех накормить. Я должна пойти на работу, потому что там у меня свои обязанности. На работе без меня будет сложновато, и мне без работы будет еще хуже – она помогает не сойти с ума.

Это не первая страшная потеря – отец умер совсем молодым, ему было 46 лет. Когда ты проходишь через эти потери, происходят такие вещи, когда ты убеждаешься, что это не конец. Ты начинаешь делиться с людьми – и тебе говорят: да, и у нас было то же самое. Это не смерть – это просто переход в другую жизнь, которую мы узнаем, когда придет время.

Можно относиться к этому по-разному, но сейчас, когда что-то не получается, всегда говорю: я не справляюсь без тебя, Рома, помоги! И все тут же складывается как надо…

– Не так давно вы оставили квартиру – почти в центре Тулы – и поселились в доме за городом.

– Это была давняя мечта. Наконец нам удалось продать квартиру, влезть в кучу кредитов, повесить на себя кучу долгов, въехать в недострой. Понятно, что дом отремонтированный, на новый в жизни бы денег не хватило. Въехали в недострой без газа, без воды, без воды, практически без отопления.

Приводили в порядок методом народной стройки. Крестница с мужем что-то делают, что-то брат, что-то делаю я, Оксана подружек привела. Стены красили – так дешевле. И очень даже ничего получилось!

– Из сегодняшнего дня этот путь многодетной матери видится правильным?

– А у меня никогда и не было статуса многодетной. Аня появилась в нашей семье, когда Оксане с Ромой было семнадцать-восемнадцать. Никаких выплат, никаких участков я никогда не получала. Просто такая жизнь. Видишь ребенка – и понимаешь: он твой.