«Смертность доходила до 70 человек в сутки»: он побывал в Саласпилсе

Мы, опираясь на материалы пресс-службы Управления ФСБ России по Тульской области, продолжаем рассказ о выпускниках Орловской школы диверсантов, заброшенных по воздуху летом 1942-го в наш регион – в частности, в Арсеньевский район. Среди них был Яков Степанов, о котором мы уже писали в прошлых публикациях. С этим человеком 8 июля обстоятельно побеседовал следователь контрразведывательного отдела Управления НКВД по Тульской области. Яков Лаврентьевич поведал ему многое. В частности, рассказал о пребывании в лагере советских военнопленных в городе Елгава (Латвийская ССР).

Моряк, ставший лагерным полицейским

Знал ли Степанов структуру управления лагеря? Судите сами. С его слов, коменданта лагеря назначили из числа пленных командиров РККА – им стал Т., лет 40, выше среднего роста, рыжеватый, среднего телосложения, в форме командира РККА (но без знаков отличия); Степанов называл его предателем (и, судя по всему, небезосновательно). Имя, отчество, звание Т. он не знал. Когда Т. приходил в бараки к старшим бараков, последние обращались к нему «господин комендант». «В обращении с пленными Т. был сердит и груб. Комендант Т. ведал всем внутренним распорядком лагеря, дисциплиной при раздачах питания, назначал на работу, назначал полицейских из среды военнопленных и старших бараков, поваров и т.д., – поделился Яков Степанов. – Т. подчинялись все полицейские, которых было человек 50, 5 старших по баракам и кухня. Вся эта группа людей из военнопленных, кроме старших бараков, размещалась в отдельном бараке и питалась отдельно ото всех пленных. Через них комендант Т. насаждал палочную дисциплину среди пленных. На территорию лагеря заходили <германские> офицеры и комендант лагеря-немец, осуществляющий общее управление лагеря, фамилию его я не знаю. Также мне неизвестно, из кого состоит управление лагеря и его администрация. Охрана лагеря состояла целиком из немцев. Как из офицеров, посещавших лагерь, а также и из охраны лагеря я никого не знал». Следователя контрразведывательного отдела УНКВД по Тульской области интересовало: как проходила регистрация военнопленных после их прибытия в Елгаву? В так называемой контрольной будке всех прибывавших регистрировали немецкий офицер и переводчик. Каждый пленный по очереди входил в будку.

– Фамилия? Имя? Отчество? Военная должность? – задавал вопросы переводчик.

Затем – обыск. Документы (и не только их) гитлеровцы изымали. Так, у Степанова забрали «справки о сдаче в военкомат паспорта и военного билета, смертельную карточку (вероятно, речь идет о солдатском медальоне с запиской, позволявшей идентифицировать воина в случае его гибели. – Прим. ред.) и перочинный нож». Допросам при регистрации и уже во время пребывания в лагере в Елгаве Степанов, с его слов, не подвергался. Рядовых бойцов гитлеровцы заносили при регистрации в один список. Командиров – в другой. Раз в месяц устраивалась «проверка состава лагеря»: всех пленных, кроме полицейских, выстраивали и пропускали через узкую дверь по 5 человек – «при этом только считали пленных, фамилии не спрашивали». «Кроме общей поверки, в пятидневку один раз количество пленных проверял старший по бараку и докладывал коменданту Т.». Конечно же, сотрудников госбезопасности интересовали люди из числа красноармейцев, являвшиеся в лагере в Елгаве полицейскими и старшими бараков. И Степанов принялся перечислять полицейских.

1) Яков К. – моряк, носивший форму матроса, лет 20.

2) Егор П. – стоял у барака, следил за порядком, лет 30.

3) Андрей П. – стоял у окна кухни при раздаче пленным хлеба, командир, носил комсоставскую шинель, лет 35.

Старшим по бараку, в котором жил Степанов, был Кузьма Я. – младший лейтенант лет 25. «Из лиц высшего комсостава в лагере никого не было, из старшего комсостава был один майор, фамилию его не знаю, он жил в бараке предателей, вместе с полицейскими».

А почему Степанова в конце мая 1942-го в числе 23-х военнопленных из лагеря в Елгаве направили в лагерь Саласпилс (Латвия)? «Очевидно, к этому времени лагерь расформировывали, т.к. еще до нашей отправки в Германию отправили человек 300, – рассказал Яков Лаврентьевич. – Перед отправкой в Саласпилс меня в управление лагеря не вызывали. Всех 23-х отобрали просто по внешнему виду и даже не спрашивали фамилии. Фамилии спрашивали у нас уже в Саласпилсе при поступлении в лагерь».

Как из Елгавы Степанов попал в Саласпилс? Утром примерно 26 мая 1942 года в лагерь приехала крытая машина. Комендант лагеря Т. выстроил всех пленных барака, в котором жил Степанов, в строй, отобрал из него 5 человек и приказал им садиться в автомобиль. Военнопленные так и сделали. «Таким же путем Т. отбирал пленных и из других бараков. Отобрав 23 человека, нас всех посадили в крытую машину и повезли в направлении города Риги. От Елгавы до Риги 60 км, мы ехали часа 2. В Риге машину остановили полицейские-немцы, проверили нас, и машина поехала за г. Ригу км 20, где нас выгрузили в лагерь Саласпилс. Из знакомых по бараку в лагере в Елгаве со мною в числе 23-х пленных ехали Бабичев Яков, рядовой боец, лет 26 и Андрианов Кирилл, 1906 года рождения, рядовой боец, два латыша, фамилии не знаю. Все эти лица проживали в Елгаве в одном бараке. Других пленных по фамилии не знаю».

Суррогат хлеба наполовину из опилок

Как только елгавских узников привезли в лагерь Саласпилс, их всех там зарегистрировали. Регистрация проходила в маленьком бараке.

– Фамилия? Имя? Отчество? Год рождения? Место рождения? Военная специальность? Должность? – засыпали вопросами регистрируемых.

Потом всех прибывших раздели и разули. «У кого были хорошие гимнастерки или две гимнастерки – отбирали и давали взамен плохую одежду. Кожаную обувь также поснимали, взамен дали деревянные колодки, которые мы в шутку называли «майскими туфлями». В лагере в Саласпилсе мы пробыли свыше месяца до отправки нас в г. Смоленск. В лагере нас заставляли заниматься тяжелым физическим трудом: корчевкой пней в лесу вокруг лагеря, резкой дров и т.д. Однако режим и питание в лагере Саласпилс были очень суровые, питание урезано вдвойне против пайка в Елгаве, вместо хлеба давали суррогат наполовину из древесных опилок, баланды давали всего один литр в сутки. За малейший проступок наказывали плетьми и карцером. Ежедневно делали поверку количества пленных по баракам. Смертность в лагере доходила до 70 человек в сутки. Я считал, что в этих условиях мне придется погибнуть».

ДОСЬЕ

Со слов Якова Степанова, лагерь для пленных красноармейцев Саласпилс был расположен в 20 км южнее г. Рига, в 1 км от р. Западная Двина – реку было хорошо видно из лагеря. Лагерь располагался в вырубленном лесу, «кругом лагеря масса пней, изредка стоят деревья, других достопримечательностей местности нет». Внутренне устройство: территория лагеря 1000 м х 500 м оцеплена колючей проволокой, высота ограждения 4-5 метров. Через каждые 60 метров – часовой. Часовые ходили с внешней стороны лагеря. В лагере 4 больших барака и 1 маленький; кухня находилась вне лагеря, т.е. пищу в лагерь привозили. Имелся маленький карантинный барак-изолятор, туда направляли больных пленных, «которым оставалось жить не больше 2 суток». В одном маленьком бараке располагалась администрация лагеря из военнопленных во главе с комендантом лагеря-нацменом, фамилию его Степанов не помнил. Дисциплину поддерживали полицейские, выделяемые комендантом из среды военнопленных. Управление лагеря – немецкий комендант и переводчик – находилось за территорией лагеря в отдельном доме метров за 200 на восток от лагеря. «Внутреннее устройство бараков, где размещались военнопленные, выглядит убого – земляной пол, нары в два этажа и несколько печей. В каждом таком бараке размещалось человек 200-250 пленных. Всего в лагере содержалось свыше 1000 пленных. Никого из администрации лагеря и управления немецкого коменданта я не знал, т.к. в этом лагере я был непродолжительное время. Кроме того, не было надобности обращаться к немецкому коменданту и в управление лагеря».

…Однажды в Саласпилс в июне 1942-го приехал офицер немецкой армии («очевидно, разведчик, фамилия его мне неизвестна») с переводчиком. Коменданту-нацмену из военнопленных, скорее всего, дали команду выстроить пленных по баракам. Офицер подходил к строю и, указывая пальцем, вызывал пленников по одному, отбирал по внешнему виду и приказывал становиться отдельно в шеренгу. Из барака, где жил Степанов, офицер выбрал двоих: Степанова и Якова Бабичева, «другим пленным нашего барака комендант распорядился разойтись». Офицер отобрал в Саласпилсе 22 человека, «после чего всех нас офицер с переводчиком вызывал отдельно друг от друга в маленький барак, где размещались полицейские лагеря и комендант-нацмен. В кабинете, куда нас вызывали по одному, никого не было, кроме офицера и переводчика. Внешне этот кабинет не представляет собой что-либо особенное, обычная комната с двумя окнами, у стола, стоявшего около стены, стояла койка, в этой комнате, очевидно, проживал или комендант-нацмен, или кто-либо из полицейских. Когда я вошел в комнату, переводчик предложил мне сесть на табурет, я присел».

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

Подготовил Сергей МИТРОФАНОВ

Фото Сергея КИРЕЕВА – реконструкция событий Великой Отечественной войны