Как украинские полицаи оказались в Германии в лагере русских военнопленных

Подготовил Сергей МИТРОФАНОВ совместно с архивом Управления ФСБ России по Тульской области

Фото: Сергей КИРЕЕВ – реконструкция событий времен Великой Отечественной войны

Ганна Костюк. Она лично знала немецкого пособника Ивана Босича, наследившего во время пребывания фашистов в Черниговской области, а впоследствии оказавшегося в руках тульских чекистов. Босич, напомним, служил полицейским сельуправы с 1941 по 1943 год, а Костюк весь период немецкой оккупации проживала в с. Тертышники Носовского района, трудилась на рядовых работах в общине, а после изгнания гитлеровцев – в колхозе им. Фрунзе.

«Мы возьмем сами»

ДОСЬЕ

Ганна Кузьминична Костюк. Родилась в 1915 г. в с. Тертышники, проживала там же. Украинка. Грамотная. В ВКП(б) не состояла. Колхозница. Хорошо знала как односельчан Ивана Босича и Михаила Ефимовича (по другим данным, Федоровича) Жигуна (Жегуна; служил рядовым полицейским вместе с Босичем, производил обыски у советских граждан, аресты, отбирал скот и имущество, участвовал в карательных антипартизанских экспедициях, при отступлении немцев бежал вместе с ними). Отношения с Босичем и Жигуном у Костюк были нормальные, личных счетов между ними не имелось. По словам Костюк, оба гражданина при немцах (с 1941 по 1943 год) служили в полиции при колхозе им. Фрунзе.

Свидетель Ганна Костюк об обстоятельствах зачисления в полицию Босича и Жигуна рассказать начальнику Носовского РО МГБ по Черниговской области капитану Бурыкину ничего не смогла (женщину допросили 23 апреля 1947 года): сама она в тот момент была явно в другом месте, а полицаи вряд ли бы ей стали рассказывать такие подробности своей биографии (а там – как знать!). Костюк уточнила, что полицаи Босич и Жигун все время ходили по селу вооруженные – им выдали винтовки. Подчинялись коллаборационисты старосте села Дмитрию Ивановичу Сяберу (который впоследствии был арестован органами МГБ) и выполняли все его распоряжения.

…Стоял июнь 1942 года. Сябер, Босич и еще один полицейский (фамилию его Костюк подзабыла, «но как будто Гейко», и Костюк не ошиблась, действительно в период оккупации начальником полиции сельуправы был Петр Леонтьевич Гейко; впоследствии арестован) ходили по Тертышникам и изымали у селян скот. Пришли они и в дом к Ганне Кузьминичне…

– Сдавай-ка для немцев свою телку, – предложили визитеры хозяйке.

Ганна не желала расставаться с живностью.

– Мы возьмем сами, – отреагировал Сябер.

После этих слов Сябер, Босич и Гейко вышли из хаты во двор, направились к хлеву, забрали телку и отвели на базу «Заготскот». В тот день коллаборационисты прошлись и по другим дворам тертышниковцев. Скота лишились Гаврил Семенец, Савва Кириленко (о них мы писали в прошлых публикациях), Нина Сябер, Александра Нечепоренко (Нечипоренко).

Производили ли аресты советских граждан полицманы Босич и Жигун? «Таких фактов я не помню». Неужели женщина ничего об этом не знала и не догадывалась, что Босич не просто так расхаживает с винтовкой по селу в военное-то время? Ведь обычно в селе все на виду, все всё знают! Не хотела/боялась говорить всей правды про земляков? Трудно теперь узнать... «Я точно сказать не могу, принимали они участие в борьбе с партизанами, но среди населения тогда, в период оккупации, были такие разговоры, что полиция нашего села, в том числе Жигун и Босич, ездила на облавы партизан, но сама я этого не видела», – поделилась Костюк, добавив, что «также ничего конкретного» не может сказать в отношении того, участвовали ли Босич и Жигун в сожжении села Козары и уничтожении его жителей.

Бег через Киев, Бердичев и Дубно: оружие сдать националистам

Осень 1943 года. Советские части бьют фашистов и их пособников на Украине – наши идут в наступление. Враг понимает: придется уходить. Дня за два до прихода частей Красной Армии в те места, где жил Босич, последний, «боясь ответственности перед советской властью за совершенное мной преступление, будучи на службе в немецкой полиции», в числе личного состава полиции всего Носовского района Черниговской области покинул села Тертышники и Володькова Девица и бежал с отступающими немцами в их тыл. Человек 100 носовских полицманов с винтовками и пулеметами, сев на подводы, тоже смотались – в направлении города Киева. До Киева пособники добирались не один день. На третий – по прибытии – двое суток отдыхали. В Киеве бегуны долго не задержались и продолжили путь дальше. «Из Киева через недели полторы прибыли в г. Бердичев, где в одной из окрестных деревень простояли около месяца, занимались военной подготовкой, – рассказывал арестованный Босич на допросе вечером 5 июня 1947 года старшему следователю следственного отдела УМГБ по Тульской области. – После месячного пребывания в вышеуказанной местности по распоряжению немецкого командования также на лошадях, запряженных в повозки, прибыли под город Дубно (бывшая территория Польши), где расквартировались по домам в одном из сел, название которого не помню. В данной деревне находились больше месяца на продовольственном снабжении местных жителей, совершенно ничего не делали». В период стояния под городом Дубно человек 15 из числа полицейской группы Носовского района вступили в армию украинских националистов, которая действовала против РККА. Фамилий вступивших в нее Босич не знал (или соврал, что не знал). В конце 1943 года оставшиеся носовские полицаи, включая Босича, личное оружие сдали украинским националистам, а сами по указанию немецких военных властей сели в поезд и уехали в Германию.

Здравствуй, школа! Пожарная

В Германии первое время они жили в…одном из лагерей русских военнопленных. Название лагеря и местности Босич не запомнил, но сказал, что туда из Советского Союза (с территорий, оккупированных немцами, и ими же потом оставленных) собрали больше 1000 полицаев! В течение 12 суток всю эту ораву коллаборационистов разделили на группы и разослали по разным городам Германии. «Я в числе полицейских нашего района был отправлен в город Оренбург (Германия»), – рассказал Босич. Вероятно, речь про г. Ораниенбург в земле Бранденбург. Сотрудникам госбезопасности он сказал, что дело было в начале 1944 года. В ту пору германские военные власти распорядились: коллаборационистов поместить в бывший лагерь вермахта в сожженном лесу в 5 км от города. Там уже находились такие же полицаи, как и Босич, но прибывшие из СССР чуть раньше. Таким образом, в лагере разместились примерно 500 полицаев. Немецкие власти решили в этом лагере организовать для них школу пожарных. Пожарному делу должны были обучаться абсолютно все русские полицейские, кто там оказался. Курсанты жили в бараках, им выдали матрац, подушку, одеяло, простынь, обмундирование («френч с брюками полотняные, ботинки, пилотку, шинель серого цвета с эмблемой на левом рукаве с изображением орла, нательное белье»). Спали на койках, то есть отдельно друг от друга. «Поддерживались и гигиенические правила – каждый из нас пользовался банными услугами».

Колбаса, маргарин, 10 рейхсмарок и пропаганда

Питание – трехразовое. Утром хлеб и сладкий чай. Обед из двух мясных блюд. А на ужин 50 г колбасы, 25 г маргарина, сладкий чай. А еще на сутки давали 500 г хлеба. Руководил школой пожарных некий немецкий офицер, звание и фамилию которого Иван Босич не знал, но уточнил, что начальнику было лет 65. Преподаватели – служащие немецкой армии, «но не знаю, рядовой или офицерский состав», «на группу из 8 человек был 1 немецкий преподаватель и несколько переводчиков на всю школу», «переводчики были в форме солдат, но кто они по национальности и подданству, я не знаю». Какие дисциплины изучали курсанты? Только пожарное дело: «матчасть пожарного рукава, транзбол (брандспойт?), лестницу и как нужно практически пользоваться». Занятия проводили на территории лагеря во дворе у машины (вероятно, у «пожарки»). Основной упор – на практику. Курсанты-полицаи развертывали рукав, распускали лестницу, лазали на крыши помещений. Вместе с этим руководство школы налегало и на пропаганду: проводились уроки, где курсантам «чтецы» «лили в уши», что немцы Красную Армию на свою территорию, мол, не пустят, что РККА хотя и ведет наступательные бои, но это якобы только временного порядка, и что Советский Союз все равно впоследствии будет уничтожен вермахтом… И далее лекторы распинались в таком же духе. Очень редко, но была и строевая подготовка. При этом в бараках (их Босич называл общежитием) «порядок был чисто гражданский, то есть воинского подразделения у нас не существовало, как то: отделений, взводов и так далее, были мы разбиты на группы по 8 человек, и то это только в учебное время суток». А еще курсантам-пожарным во время учебы полагалась, так сказать, «стипендия»: 10 рейхсмарок (в переводе на советские деньги – 100 рублей). На что коллаборационисты расходовали немецкие марки? При лагере работал буфет, торговавший хмельным напитком: все деньги в основном на него пожарные-полицманы и тратили.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.