Больше всего я боялся спиться

Николай Павлович Клименчев:

– Я попал в малую авиацию из-за парты Тульского железнодорожного училища. В технике разбирался хорошо, с легкостью сдал экзамены на паровозника. Но когда в училище пришли красавцы из  ОСАВИАХИМа и тульского аэроклуба, сразу записался в группу летчиков...

Первый день войны мы встретили на аэродроме в Чернигове. Когда началась бомбежка, особого страха мы не испытывали, наоборот, потирали руки: мы, мол, еще покажем фашистам! Никто ж тогда даже предположить не мог, что горе пришло всерьез и надолго…

Боевые вылеты у 19-летнего Николая Клименчева начались с января 1942 года. В задачу его истребительного авиаполка входила охрана бронетехники и прикрытие штурмовиков Ил-2, которые на минимальных высотах проносились над вражескими позициями, «лазили» по немецким окопам и расстреливали фашистские колонны.

– А в апреле  произошел мой первый бой с немцами. Было это в небе над Новороссийском. Мы шли тремя звеньями по три самолета, так что силы были равными. Русские сразу встали в круг, заняли выгодную позицию. И тут вижу – летят на меня два огненных шара – это фриц из подкрыльных пулеметов в мой самолет целится. Я струхнул и нажал на гашетку, выпустил весь боевой запас. Так что первый самолет, можно сказать, я сбил с перепугу.

Командир тогда похвалил тульского парнишку и пообещал, что за второго фрица Клименчеву обязательно дадут «Красную звезду». Уже летом летчик «завалил» еще одного «мессера». Но боевую награду Клименчеву дали только через год, когда он сбил третий. Стоял февраль 43-го.

– Разведка донесла, что немцы перебрасывают на Кавказ своих асов, прозванных «Букетом смерти». У каждого из тех гитлеровцев было на счету по 40-50 сбитых самолетов…

Бой оказался трудным и скоротечным. Один немец зашел сзади и пулеметной очередью повредил бронеспинку в кабине пилота. Когда фриц ушел на разворот, рядом появился еще один и ринулся на Клименчева в лоб. Николаю Павловичу удалось сбить фашиста, но и тот, оказалось, старался не зря: мотор «зачхал», кабину залило маслом, комбинезон промок от крови, самолет рухнул.

– Сознание не возвращалось двое суток. Раны оказались тяжелейшими. Ноги не слушались, рука висела плетью. Меня подлатали в госпиталях и отправили домой. Сказать честно, больше всего я испугался, что сопьюсь. Фронтовые сто граммов тогда были в почете. К счастью, я понял, что это не выход. А сколько ребят прошли войну и сгинули по пьянке – одному Богу известно.