Интервью с режиссером театра «Мюсли»: о театральном сердце, большом доме и абсолютно сумасшедшей затее

Подборка сценических образов — это буквальное перевоплощение в другого человека. Каково это — чувствовать себя персонажем истории? Каково это — играть роль, показывая суть вымышленного героя: показывать переживания, но не переживать самой; показывать чужую грусть и печаль, однако того же не испытывая? Как заплакать так, чтобы люди поверили, и что значит хорошая актерская игра? Говорят, что игра в кино и игра в театре разнится по своей сути — факторов много, а люди всегда будут исходить из собственных предпочтений и приязни к тому или иному актеру. О закулисье тульского театра мы узнаем непосредственно у ее режиссера — Людмилы Кацеро.

Новизна в театре, иной взгляд на игру и сценарии, подборка декораций и актёров — все это когда-то висело на ее плечах; на плечах той, кто лишь однажды загорелся идеей. Людмила рассказывает, что с детства была театральным ребёнком: первая сценка ее была поставлена в пять лет для родителей, а после мысли только и вертелись об актерской игре. В семнадцать лет, правда, выбор пал на филологию — сталкиваясь с первым в своей жизни взрослым решением, в котором нужно четко понять, с чем хочешь в дальнейшем связать свою жизнь, растеряться может каждый — впрочем, и не то чтобы Людмила жалела. Она поступила на филологию и только в университете вновь вышла на сцену.

Филфак, впрочем, не был для нее бременем — временем, проведённым на этой специальности, она неустанно дорожит и отмечает, что некоторые знания ей даже пригодились. Филфак для нее был своего рода династией: дедушка — ректор, мама и папа — педагоги, и даже брат преподавал на филфаке.

 — Я с детства была влюблена в наш корпус на Менделеевской улице и мечтала учиться там, — рассказывает она. — Плюс мне очень хотелось уметь анализировать текст, это казалось чистой магией.

Магия филологическая переросла в магию сценическую — именно на сцене педагогического университета Людмила Кацеро обрела себя и осознала, с чем она действительно хочет заниматься в своей жизни.

Для души и сердца

«Мюсли» — театр любителей, который изначально был создан в стенах университета и только потом перешел на совершенно иной уровень. Путь от хобби на международную сцену — долгий и длинный; Людмила рассказывает, с чего все начиналось.

 — Одна из важных для меня ролей — Мэксин Фолк в спектакле «Двое не спят» по пьесе Теннесси Уильямса «Ночь игуаны». Но в тот момент я осознала, что быть одновременно и актрисой, и режиссёром — титаническая работа и на постоянной основе ее выдержать не просто. Да и, признаться честно, я реализуюсь не через физическое присутствие на сцене, а через создание миров, координации работы, света или звука. Мне также нравится раскрывать актерские таланты — для меня это важнее. Наверное, пошло от полученного педагогического образования. Так что с 2011 года в театре я работаю только в качестве режиссера.

За все время театр «Мюсли» отыграл множество постановок — обо всех и не расскажешь подробно, а если взяться, то не хватит и вечера. Режиссёр отмечает: выбрать самые запоминающиеся и самые дорогие сердцу достаточно тяжело — равносильно тому, чтобы выделить одного ребенка среди остальных своих, таких же дорогих. Однако есть те, о которых молчать точно нельзя: в топ-5 «самых-самых» постановок входят «Мама Шамана», «Феникс», «Тормашки! Обратная сторона Земли», «Роликовые коньки» и «Фрида».

«Тормашки» — самый международный спектакль, с которым «Мюсли» объездили полмира и которым «вскормлены и вспоены» все в труппе. Людмила рассказывает, что это история без слов повествует о мире чудаков, в котором — лишь чистая магия. Спектакль полностью поставлен ей и другими актерами — они, без всякой литературы, создавали свои образы, отражая самих себя.

Далее идет «Феникс». Как рассказывает сама героиня — исполнение подростковой мечты.

 — В тринадцать лет я прочла пьесу Марины Цветаевой о последнем часе старого Казановы, о последней, невозможной и самой настоящей любви — и с тех пор помнила весь текст пьесы наизусть, в сердце хранила каждую интонацию и мечтала увидеть эту историю въяве. Когда я поняла, что у меня в труппе есть Казанова и Франциска, это было огромным подарком мироздания. С «Фениксом» мы вообще сделали большой рывок вперёд как театр, зрители стали на нас смотреть как на профессиональную труппу, потому что в этот спектакль было вложено очень много любви.

«Роликовые коньки» — спектакль, поставленный для детской группы по мотивам повести Рут Сойер — любимого произведения режиссёра.

 — Одна из зрительниц сказала, что это мир, где все друг друга любят и всегда готовы прийти друг другу на помощь, и это именно та идея, которую я вкладывала в спектакль. Очень люблю его за игровую природу, за то, как всё становится всем: из антуража детской комнаты, из кроватки, книг, игрушек, зонтиков и занавесок возникает то цирк со слоном, то фруктовый лоток мальчишки-итальянца, то кукольный театр, то кондитерская лавка, то стая белых чаек на берегу залива. И фантастическая актриса у нас там в главной роли: то, как девочка Алёна превращается в Люсинду, нужно видеть, это взлёт куда-то к звёздам.

В мир «Фриды» Людмила также приходит как зритель. Она признается: картины художницы ее завораживают, они и образ героини, созданный актрисой, оживают в спектакле.

 — Неловко признаться, но я всегда плачу в одном из эпизодов — хоть мне, как режиссёру, пристала бы большая сдержанность, — рассказывает Людмила. — На этот спектакль я хожу отдыхать душой.

 — «Мама Шамана» — это наш opus magnum, — продолжает она. — Этот спектакль — попытка объять необъятное: воссоздать на сцене совершенно фантастический мир, созданный писательницей Яной Мори в её философских сказках; создать историю по сказкам, в которых нет единого сюжета; воплотить персонажа, у которого нет лица (никто никогда не видел Маму Шамана, даже она сама), который способен повернуть время вспять, к которому в гости приходят духи и существа, который способен подменить саму Смерть… А ведь по сути Мама Шамана — это воплощённая жизнь.

Три года потребовалось «Мюсли» для того, чтобы поставить этот спектакль — три года от разрешения автора и до полного зала: было задействовано четыре десятка актеров, всевозможные актерские техники, театр кукол, маски, тексты для того, чтобы именно на эту постановку съезжались люди в том числе и из других городов.

 — Этот спектакль — ещё один обряд инициации для актёров и зрителей, — заканчивает Людмила — и пластинка сменяется на новую.

Большой дом

Для того, чтобы создать свой театр, одного желания может быть мало. Маленькая университетская труппа разрастается, ей становится тесно в стенах учебного заведения — и «Мюсли» переходят в городской концертный зал. Людмила рассказывает, что в ее случае было сложно: кроме мечты, у нее ничего не было, поэтому училась непосредственно на ходу, набивая шишки и иногда продолжая набивать до сих пор.

 — Театр — это такой большой дом, который постоянно нужно чинить, что-то подправлять, ремонтировать, так что и возможное недовольство текущим положением — это, наверное, нормально, — рассказывает она. — И глобального отторжения к этому делу у меня не было. Но были и трудности. Очень люблю анекдот: «Папа, а трудно быть режиссёром?» — «Нет, сынок, нетрудно! Это как ездить на велосипеде, только велосипед горит, и ты горишь, и всё горит, и ты в аду». И бюрократия, конечно, и вечное безденежье, на фоне которого тебе нужно сделать спектакль, как будто ты вообще не заботишься о средствах и можешь себе позволить любые костюмы и декорации, и в целом то, что ты начинаешь как любитель, а выглядеть хочешь сразу как профессионал, чтобы не разочаровать зрителей, и то, что работать нужно с людьми, а у них у всех характеры и их нужно учитывать, и то, что бывают некрасивые уходы и в целом не очень достойное поведение, а кораблём нужно управлять, чтоб он не налетел на рифы, раз уж ты взялась быть капитаном… Но вот чего не было никогда — это выгорания и мысли, что мне больше нечего сказать со сцены и вообще как-то надоел этот театр. Чем больше загруз, тем больше хочется ещё.

«Мюсли» — это…

Людмила Кацеро выделяет несколько качеств, которые старается привить актерам, и которыми — по ее мнению — должен обладать каждый артист:

1. Умение импровизировать и желание творить. Актёр — боевая единица, которая приносит в театр и частичку себя совместно с пониманием героя. Хорошо было бы быть также боевой единицей универсальной: поставить хореографию, сшить костюм или нарисовать грим. Все в труппе друг другу помогают, поэтому обладание такими навыками очень ценится.

2. Знание театральной этики. Театр — это человечность: никакого буллинга, интриг и сплетен.

3. Гореть театром и принести пользу именно здесь.

 — Я не устраиваю прослушиваний: можно выучить стишок и спеть песню, но по результатам таких прослушиваний ты не узнаешь, способен ли человек сшить костюм, убрать сцену после спектакля вместе со всеми, не узнаешь, как с ним в принципе работается. Поэтому те, кто приходят заниматься с нами, проходят через тренинги, учатся, и мы взаимно друг на друга смотрим. Если человек по какой-то причине понимает, что это занятие ему не подходит, обычно он тихо и мирно — молча — перестает ходить. Те, кто горят театром, раскрываются очень быстро, но есть те, кто изначально не блистали, но все равно выросли в настоящих актеров. Многие сейчас учатся в театральных институтах и скоро уже официально будут называться артистами. Но для того, чтобы это произошло, нужно очень любить искусство в себе, а не себя в искусстве.

«Мюсли» — это умный и постоянно ищущий что-то новое театр, который хочет донести до зрителя определенную мысль или определенную трактовку уже известного произведения. «Мюсли» — это диалог со зрителем, который поддерживают актеры. «Мюсли» — это сборная солянка из самых разных людей, и «Мюсли» — это театр, который всегда старается прыгнуть выше головы; который повышает планку снова и снова, развеивая все мифы о «самодельном» уровне.

Фестиваль мечты

«Мюсли» стали организаторами международного фестиваля, собрав в Туле участников со всего света. GingerFest проводится с 2019 года, в нем поучаствовали театральные коллективы из России, Испании, Греции, Австрии, Великобритании, Туниса, Египта, а также из других регионов России. И если «Мюсли» — это коллектив креативных ребят, которые могут быть и не связаны с актерским мастерством, по-простому — смесь разных ингредиентов, то GingerFest — это веселье и энергия в духе молодежного проекта.

Людмила рассказывает, что идея создать свой международный фестиваль в Туле пришла к ним с труппой по мотивам других международным фестивалям. Они смотрели и с позиции участников и, будучи зрителями, наблюдали за блестящей, колоссальной сценой с полными залами, за теплыми, уютными фестивалями с домашней атмосферой — и представляли, каким бы сделали свой фестиваль в Туле. Тогда им хотелось показать в том числе, какую высокую планку могут взять и любительские театры, с актерами без профессионального образования, но неустанно горящие идеей. Так родился GingerFest — фестиваль мечты; и мечту эту «Мюсли» воплотили в жизнь.

В рамках своих поездок, по крупицам собирая вдохновение для реализации своей идеи, набираясь опыта, наблюдая за другими актерами и неустанно работая, заряжаясь энергией, «Мюсли» посетили трижды Испанию, дважды Германию, в Греции стали лучшими на гран-при в номинациях «Лучшие костюмы» и «Лучшее музыкальное оформление» (напоминаем — все, включая образы, декорации, грим, труппа придумывает самостоятельно!), в Марокко они взяли призы за лучшее художественное оформление спектакля, лучшую режиссуру и лучшую женскую роль, побывали в Сербии и Болгарии, в Румынии, Черногории, Белоруссии, Боснии и Герцеговине, а также во многих городах России.

Все, что ты затеваешь, — не напрасно

Сейчас Людмила Кацеро проходит обучение в Севилье в магистратуре по сценическим искусствам — театр настолько въелся в ее жизнь, что невозможно прожить без него и дня. Она исполнила свою мечту — Испания, по ее словам, была той землей, которая ее неустанно ждала и будто бы звала к себе. После обучения языку, штрудирования всех книг и фильмов, прохождения курсов в испанских театральных школах ее любовь оформилась в желание получить полноценное образование в этой стране.

 — В детстве папа пел мне «Песню погонщика мулов», насквозь испанскую, — рассказывает она. — Ее строчка: «Лишь видны вдали хребты туманной Сьерры». Когда я впервые — с театром — попала в Гранаду и увидела воочию белые дома вдоль по горным склонам, деревянные ставни, виноград и оливы, это было узнавание и откровение, которое я тогда получила. С Тулой было тяжело расставаться, но я была морально к этому готова: мне важно было, чтобы театр продолжал работать после моего отъезда, поэтому я назначила себе преемников из числа своих учениц. И сейчас морально я всё равно с театром.

Этой весной «Мюсли» исполнилось пятнадцать лет, и со стороны своего опыта, после всех проб и ошибок, после всех шишек и незабываемой бури восторга, оплетающей сердце — первый режиссер, создатель (не)любительского театра, сказала бы прошлой себе следующие слова — и, может быть, именно они вдохновят вас на новые свершения:

 — Иди и ничего не бойся. Ты в самых смелых мечтах представляешь себе театр, который будет собирать сотни зрителей, которому будут аплодировать стоя, который будет выходить на сцены в разных странах и получать лучшие награды. Сейчас тебе кажется, что это абсолютно несбыточно. Но это сбудется и окажется даже лучше и ярче. Не опускай руки, когда будет больно. У тебя всегда будет откуда черпать силы — из самой себя. Всё то, что ты сейчас затеваешь — не напрасно.